Синдром одиночества

— Его надо обследовать. Вы должны принести его.

— Нет…

Телефон надрывался еще долго. Но они уже не поднимали трубку…

* * *

У Али было одно страшное предположение, о котором она не могла рассказать никому, тем более Даше. Она подозревала, что это Дмитрий ударил котенка, когда она отвлеклась на звонок соседки. Другой причины болезни Маськи не было. Верить самой в это не хотелось. Но она снова и снова вспоминала виноватость в его голосе, когда он отвечал на вопрос о том, что случилось. И еще: зачем это Димыч, не особенно любивший котенка, попытался растормошить его под столом. Быть может, проверял, не сломал ли ему что-то, когда сбросил его с табуретки взмахом тяжелой мужской руки…

Глава 31

Мрачная обстановка повисла в доме Аэлиты. Даша вынуждена была уехать — сессия. Дмитрий появлялся редко. Отношения были натянутые. В воздухе пахло полынью. Горечь потери любимого существа усугублялась недоверием к Димычу.

Лита сменила привычное место работы. Вместо заботы о детях она решила посвятить себя обездоленным одиноким старикам. Быть может, понимала их состояние как никто другой. Погружаясь в заботы о них, она забывала о своих проблемах.

С особой чуткостью она относилась к сухонькой женщине. Она была молчалива, ни на что не жаловалась. Но всегда встречала Литу с печальной улыбкой.

— Как Вы сегодня себя чувствуете? — спросила у нее Лита.

— Лучше всех, — пошутила та. Шутка вышла грустная. На лице была неизбывная печаль, граничащая с почти физическим страданием. Печально опущенные уголки губ подчеркивали ее возраст. Волосы, туго собранные в пучок, тоже добавляли ей лет. Хотя по документам ей не было и шестидесяти, выглядела она на все 70.

Лита присела рядом:

— У Вас ничего не болит?

— Ничего, только душа, если она есть.

— Как Вы оказались здесь?

— От отчаяния.

— Расскажите, что у Вас случилось. Вам станет легче. Проблему надо озвучить, и она исчезнет.

— Если бы все было так просто, — проговорила та, и по щеке тихо покатились слезы.

— Дать Вам успокоительное?

— Нет. Сейчас пройдет.

— Скажите, у Вас что совсем никого нет?

Клавдия Петровна (так звали женщину) опустила блестевшие слезами глаза и прошептала:

— Уже никого, — и громко разрыдалась.

Лита уже пожалела, что завела этот разговор. Только расстроила Клавдию Петровну. Она обняла женщину за плечи, пытаясь успокоить ее. Та прильнула к ней щупленьким тельцем и прошептала:

— Никак не могу прийти в себя после смерти мужа. Перебралась сюда из-за того, что дома стены давят… Все напоминает о нем. Думала, здесь будет легче. Но ошиблась. Дома я одна несчастная, а здесь почти все такие. Несчастье, помноженное на несчастье, становится невыносимым.

Аля не знала, что ей ответить. Только подумала о том, что сама пыталась найти утешение именно здесь. А оно вот как оказывается. Но в своей решимости облегчать участь одиноких стариков она не собиралась отступать.

— Послушайте, Вам не стоит сидеть одной в сторонке. Пойдемте, я познакомлю Вас с Ксенией Владимировной. Это удивительная женщина. Всегда бодрая, неунывающая и активная. Она здесь заводила самых невероятных занятий. Вот сегодня решила провести конкурс на самую смешную историю из жизни. Слышите, как там весело.

Клавдия Петровна недоверчиво взглянула на Аэлиту:

— Я им только настроение буду портить своим видом.

— Да нет же, пойдемте, — Лита увлекла за собой Клавдию Петровну, подвела ее к веселой компании и представила:

— Вот, принимайте новенькую. Она у нас уже месяц, а так ни с кем еще не подружилась.

— Милости просим к старушенциям! — бодро приветствовала Ксения Владимировна. — Мы никого не обижаем. — И подвинула Клавдии Петровне стул.

Лита успокоилась. Она знала, что Ксения не оставит без внимания новенькую. На душе полегчало. Направляясь в кабинет, оглянулась, чтобы убедиться, что все в порядке. Клавдия Петровна, оказавшись в центре внимания, слегка порозовела, заулыбалась и уже отвечала на вопросы любопытных старушек.

— Так-то лучше, — подумала Лита и стала раскладывать препараты для пациентов.

Домой возвращаться не хотелось. Лита созвонилась с Тамарой:

— Ты одна?

— А с кем же еще? Сына служит. Муж плавает, — и расхохоталась. Смех был с горчинкой, но без особых ноток уныния.

— К тебе можно?

— Поспрашивай еще! Уже жду, ставлю чайник.

Подруги тепло обнялись, затем внимательно осмотрели друг друга:

— Ты, мать что-то совсем никакущая, — отчитывала Тамара Алю.

— Зато ты все цветешь и пахнешь!

— А то! Кстати, как дома?

— Вроде все по-прежнему. Только надоело все. Чужие мы с Димой, понимаешь. Теперь это ощущается острее.

— Вечно ты с заморочками. Все так живут. Терпят друг друга — и все!

— Вот у вас же по-другому.

— Это потому что редко видимся.

— Мы тоже теперь не часто бываем вместе.

— Сама виновата, все тебе не так. Котенка, видите ли он, наверное, зашиб!

— Тома, помолчи…

— Молчу, молчу, извини.

Настроение от болтовни с подругой не улучшилось. Аля засобиралась домой. Грустно подошла к двери, нехотя вставила ключ и вздрогнула. Дверь была не заперта. Тихонько вошла в прихожую, заглянула в комнату и с облегчением выдохнула воздух. В кресле сидел Аркадий.