Синдром отсутствующего ёжика

Я хотела спросить – у меня давно уже вертелось на языке – а как же его родители? Ведь наверняка они не одобрят поведение своего благородного сыночка, расстроятся… И как же друзья – что скажут они о своем самом порядочном друге? Но я удержалась, не стала ничего спрашивать, лишний раз дразнить его. Видимо, Вадик сумел, как обычно, обернуться и выкрутиться так, что и в столь страшной ситуации оказался во всем прав перед лицом родителей и друзей…

Но не зря мы с Хисейкиным жили вместе и столько лет общаемся. Ему будто передались мои сомнения, и он сам сказал:

– Не вздумай звонить моим родителям – мама и так лежит с сердечным приступом.

– Изза того, что Ийка украла кольцо?

– Неет! – недобро усмехнулся Хисейкин. – Вовсе нет! Пришлось рассказать маме, как твоя дочь мальчика, малыша моего Кирюшу учила всяким нехорошим делишкам. Девчонка у тебя развратная, мерзкая, я же тебе сказал…

– Ты врешь!

Я услышала короткие гудки. Или связь прервалась, или Вадик простонапросто бросил трубку. Я почувствовала, что смеюсь. Это, наверно, был нервный смех. Но мне вдруг показалось просто невероятно смешным то, как быстро Хисейкин пожелал иметь отношение к неожиданно свалившимся на меня деньгам. Конечно, знать о них он не мог, но как будто интуитивно почувствовал – вот оно! Час икс! Хотя, может, все наоборот – это мой ангелхранитель надоумил итальянцев, зная, какие еще испытания мне предстоят…

От сумбурных и нереальных мыслей мне стало совсем нехорошо. Я попыталась включить похолоднее кондиционер, из него сразу подула ледяная и очень вонючая струя. Выключив его, я опять умылась холодной водой, пахнущей хлоркой, но какойто другой, сладкой, не нашей. Вода немножко помогла, но не надолго. Мои голова и тело как будто налились тяжелым горячим воском. Вдруг сильно заломило позвоночник, словно ктото подошел сзади и сильно ударил меня ногой в спину.

Я села в глубокое кресло и увидела, как в окне напротив, в другом крыле нашего небольшого отеля, целуются юноша с девушкой, оба совершенно голые, худые, и, судя по движениям, очень молодые. Девушка так медленно, будто напоказ, опустилась перед ним на колени, юноша так же демонстративно, словно наслаждаясь замешательством зрителей, запрокинул назад голову. Я резко отвернулась. Да, как бы ненароком не возненавидеть весь мир, а в особенности мир целующийся и совокупляющийся… Другая реальность.

И тут мне пришла в голову мысль. Возможно, от резкого движения тяжело ворочающиеся, толкающие друг друга мысли встряхнулись, перемешались в голове и вынырнула вдруг совершенно неожиданная идея. А что, если позвонить Марине, жене Хисейкина? Ну, пусть он подонок, с ним и так ясно. Но ведь онато женщина, и сама – мать… Попробовать поговорить с ней. Только у меня нет ее телефона. Можно постараться както узнать… Есть ведь телефонные базы со всеми номерами Москвы… Мне нужен домашний телефон Хисейкина или мобильный Марины. Попросить подружку Ксюшу… Гденибудь, в какойто базе может и выскочит сверхсекретный домашний номер Вадима или мобильный его супруги. Я позвонила Ксюше, и та, ни о чем не расспрашивая, обещала помочь.

Но я зря старалась. Не прошло и получаса, как раздался звонок. Женщина представилась сразу, не здороваясь:

– Это Марина Хисейкина, жена Вадима.

– Здравствуйте, Марина, – сказала я и почувствовала, как чтото очень неприятное будто окутало меня, опустившись с затылка на спину.

– Здравствуй, Сашенька, здравствуй, – ответила мне Марина. – Ты мне вот что скажи: какого хрена ты вдруг решила, что твоя недоношенная девчонка может впереться в мою жизнь?

– Мне казалось, что это вы с Вадиком ее пригласили…

– Тебе сказали: пожалел добрый Вадик твою убогую дочку, помочь ей хотел, труду научить, благородной профессии – детей воспитывать, а она, вместо благодарности…

– Марина! – прервала я ее. – Скажи мне, ты чего хочешь? В обмен на Ийку? Тебе что надо?

Это был рискованный шаг. Марина могла послать меня и повесить трубку, но она этого не сделала.

– Вот это другой разговор, – произнесла Марина довольно миролюбиво. – Вопервых, Вадик сказал, что ты собираешься продавать квартиру и отдать половину нам – за то, чтобы мы пошли против совести и забрали заявление из полиции.

Я крепкокрепко сжала резную металлическую вазочку, которую машинально крутила в руке, так крепко, что она стала горячей и сплющилась в моей ладони.

– А вовторых?