Синдром отсутствующего ёжика

– Милый капитан Андрей Алексеич, что вы от меня хотите? Только скажите. Что с вашим племянником? Какая помощь ему нужна?

– Я вообщето хотел сказать, что мой племянник очень мало общается с детьми. В сад не ходит, а приходит на площадку и не может ни с кем играть. Вот и все. Смотрел на мальчиков и подумал…

Я была почти уверена, что сказатьто он хотел чтото совсем другое. Что права была я – у милого милиционера, обладателя ясных серых глаз и неотразимой улыбки, была какаято конкретная, очень практическая цель, почему он поехал со мной в лес. Видимо, просьба должна была быть не очень простой, поэтому он даже решил поначалу пойти своим обычным путем – через загадочные взгляды, прикосновения и приятный интимный флёр, а потом передумал, наверно, испугался, увидев меня вблизи.

Я сняла с волос совсем съехавшую на бок мягкую резинку, сунула ее в карман и встряхнула головой.

– Необыкновенный цвет волос у вас. Хочется потрогать… – сказал милиционер Кротов.

Я остановилась и обернулась, чтобы посмотреть на этого наглого кобелька, всетаки подумавшего и решившего получить справочку. Или что он там хотел получить от меня?

Андрей Алексеич от моего взгляда даже отпрянул.

– Нет, нет, что вы! Я не буду трогать… грязными руками… такое богатство…

Он еще пытался шутить. Как же просто таким все достается в жизни! И есть еще хорошая мама, за все малыша своего прощающая… А он… Могу себе представить! Придет в магазин – ему самой свежей колбаски отрежут и улыбаться будут изо всех сил, зайдет в парикмахерскую – с него денег меньше возьмут, лишь бы опять пришел, приятный, с запахом корицы и весеннего ветра… Могу себе представить, когда он приходит к врачу… Ведь когдато и его осматривает врач – женщина, естественно. Держит рукой за голое плечо, прослушивая легкие и сердце, ненароком прижмется боком, стучит по колену, надо – не надо проводя по нему рукой, по его крупному, ровному колену, щупает живот…

О, нет, это уж слишком для меня сегодня! Я с собой не справляюсь. Захлестнуло, затопило, унесло… Если бы он сейчас подошел снова, я бы точно так же замерла и ждала только одного – когда его губы коснутся моих. И больше ничего бы не видела, не слышала и не хотела. Я не знаю, что это. Со мной никогда такого не было. Мне было почти плохо от переворачивающего меня желания. Как будто чтото стукнуло меня по голове у подъезда час назад, когда мир вдруг качнулся и остановился на отметке: «Погибла»…

Я бы могла быстренько выписать ему все справки и талончики, которые ему нужны, после этого, вздохнув глубоко, наконецто поцеловать его, и еще поцеловать, и еще… А потом прижаться носом к его шее, ощутив его запах – неожиданный и как будто давно мне знакомый – и постоять так немножко… А затем взять за руку и пойти по весеннему лесу, пойти далекодалеко, в бесконечную прекрасную даль, где смеются дети, поют щеглы, пахнет мятой и ландышем и летают почти невидимые ангелы с переливающимися на ярком солнце прозрачными крыльями. Осенит тебя ангел своим эфирным крылом – и ты выбран быть счастливым…

– Тетя Саша! – Гриша подошел, наверно, уже давно и все ждал, когда же я обращу на него внимание.

Рядом со мной все очень быстро наглеют. Гриша пока только осмелел, но не настолько, чтобы дергать за руку или громко кричать. Сегодня утром я попросила обоих мальчиков называть меня тетей Сашей, потому что невозможно ребенку двести раз за день произносить мое длинное имя. А называть просто Сашей – тоже неправильно, из педагогических соображений, да и всетаки мы люди русские, без отчества исторически привыкли называть друзей, близких родственников или прислугу.

– Да, малыш?

Гриша удивленно посмотрел вокруг себя, а потом на меня.

– Я не малыш. Это Владик – малыш.

– Да, конечно… – Я взглянула на широко улыбающегося своей самой лучшей улыбкой Кротова. – Слушаю тебя, Гриша.

– Можно я один пойду на большие качели, а Владик со мной не пойдет?

– Можно, Гриша.

Как удивительно и совершенно неожиданно раскрываются дети в общении. Кто бы мог подумать, что Гриша окажется таким… неготовым к дружбе, скажем так. Возможно, привычка защищаться, быть виноватым, и пройдет со временем, но пока она ему очень мешает. Я уверена, что Лиля именно его чаще всего винит в своем одиночестве, она и мне както об этом говорила: «Если бы не Гришка, я бы давно замуж вышла! Кому нужен чужой ребенок?» А кому из тех, кого имеет в виду бедная Лиля, нужен свой? Чтото я не видела пока ни одного мужчины, живущего с нелюбимой женой ради детей. Ради удобства – да, ради квартиры, которую неохота, или жалко, или невозможно делить, тоже – да. А вот ради малышей, смотрящих на тебя требовательными глазами, – нет. Если мужчине нужно уйти и есть куда, он уходит, переступая даже через троих детей. И ничьи слезки не мешают ему искать счастья снова и снова. И, главное, находить его…