Синдром отсутствующего ёжика

Хисейкин первым повесил трубку. Я перевела дух. Понятно, что так не будет всегда. Но сейчас – очень плохо. И очень несправедливо. Несправедливо! Так не должно быть. Я жила Ийкой, я отдавала ей всю себя, всю свою душу, старалась видеть в ней личность с малых лет, отчетливо понимала, что она совсем не такая, как я, совсем, и уважала это… Ну почему, почему… В сотый раз – почему? И что теперь делать? Ийка, моя глупая маленькая девочка, сидит за высоким забором, в комнате с узкими окнами, смотрит на помойку, и ждет, когда же и для нее настанет час икс. Доброжелательный буржуазный мир распахнет свои пухлые объятья и скажет: «Ах, Иечка, как же мы все ждали тебя! Теперь ты с нами. И делать ничего не надо! Вот, хочешь, будь моделью… А хочешь – не будь… Просто бери денежки – они вон там лежат, и иди в бутик, за сапожками, за шубками… А у дверей, видишь, машины стоят? Так это все принцы. Выбирай, выбирай! Кого выберешь – тот твой. И отправляйся с ним в прекрасный замок, где невидимые слуги накладывают на тарелочки теплые пирожки с сердцем райских птичек и наливают коктейли. Тебе какой? Амброзию с кокосовым молоком? Или попробуешь чегонибудь посолиднее, для больших смелых девочек?»

Я почувствовала, как с двух сторон меня ктото обнял теплыми цепкими пальчиками.

– Тетя Саша, не плачьте, пожалуйста, мы больше так не будем. И пазлы я все разберу по коробкам, и книжки склею… Я очень люблю клеить рваные книжки! Маме отдают книжки для меня, я их всегда склеиваю. И вазу могу вам купить, у меня же есть копилка… Ну, правда, мы больше не будем! Говори, – сказал, понизив голос, Гриша, и сделал страшные глаза Владику – Мы больше не будем. Мы тебя… любим. Ты хойошая…

Я почувствовала, как рука, которой Владик держался за мое запястье, мгновенно вспотела. Малыш искренне волновался. Я обняла их обоих.

– И вы тоже – хорошие, малыши. Точнее, – я потрепала за отросшую челку Гришу, – один хороший большой мальчик и один хороший малыш.

– Я тоже большой! – тут же выступил вперед Владик.

– Ты еще больше, чем я, – кивнул Гриша и посмотрел, оценю ли я его слова.

Я засмеялась и пошла доставать спрятанные подарки. Думаю, мальчикам еще предстоит и сидеть в темной ванной, и стоять в углу, и слышать, что они сволочи и дебилы, и все то, что говорят детям измученные взрослые, не понимая, что это суетное, бесконечное время с проказами, насморками, разбитыми носами и тройками – и есть счастье. Пусть это им скажут другие, а я буду доброй феей, тем более что все равно из меня воспитательницы никакой не получилось. Не воспитала свою – так разве мне воспитать других деток?

Шарикам, копеечным машинкам и мыльным пузырям мальчики радовались так, что мне даже стало неловко и жалко их. Не такие же они обделенные, в самом деле, особенно Владик. Он, конечно, сразу же вылил свою баночку с пузырями на пол, и Гриша, скрепя сердце, великодушно протянул ему свою. Быть хорошим – так быть. Владик вылил и ее. Тогда я налила в обе банки шампуня и теплой воды. И веселье продолжалось.

На радостях я даже ответила на звонок Кротова. Он был подчеркнуто вежлив, рассказал, что ищет мое пианино, и у него есть даже коекакие мысли на сей счет… В это время взвыл Владик, уронивший себе на ногу табурет от пианино, и я, извинившись перед Кротовым, которого была очень и очень рада слышать, положила трубку, пообещав перезвонить. Но, успокоив Владика и взглянув на часы, я ахнула. Было почти двенадцать.

Дети быстро угомонились, я же не могла уснуть. Думала об Ийке, о том, как же мне найти пути к ее душе и както повлиять на дочку. На Хисейкина я точно никак повлиять не могла.

Мне казалось, что вот сейчас перезвонит Кротов, вот перезвонит… Мне самой звонить мужчине в час ночи было неудобно. Ему, наверно, тоже.

И утром я ждала, что он перезвонит и позовет нас кататься на велосипедах. Потом взяла и около одиннадцати часов позвонила сама. Дома его не было. На мобильный звонить не стала – откуда я знаю, с кем он поехал кататься и кого берет сейчас за запястья и смотрит, улыбаясь, в глаза? Я вообще почти ничего о нем не знаю. И очень хорошо. Я быстро собрала мальчиков, стараясь не поддаваться внезапно нахлынувшей тоске. Вот тебе и на… Неужели же я изза Кротова? Нет, нет и еще раз нет.

Глава 18

На улице был очень неприятный ветер, и я решила далеко от дома не отходить. Мы дворами прошли к парку на Исаковского, где обычно не так дует, как на реке. Тем более там как раз было видно, как летают самолеты над Тушинским аэродромом, готовясь к воздушному параду. Мальчикам должно быть интересно. После вчерашнего происшествия они общались совсем подругому. Вот почему бы им было не подраться так в самый первый день? Чтобы потом подружиться. И действительно, глядя на них, невозможно было поверить, что они еще вчера не могли и минуты провести вместе, не поссорившись.