Синдром отсутствующего ёжика

– Вроде того, только один глаз прищурен… И брови толще, и неровные…

Кротов рисовал, я все поправляла и поправляла, толстый капитан, с которым мы так долго маялись над портретом, снисходительно наблюдал за нами, а потом наконец-то пошел покурить на лестницу.

– Очень вас боюсь… – негромко сказал вдруг Кротов. – Чем-то напоминаете мне мою бабушку…

– А бабушку вы боялись? – спросила я, стараясь не думать о том, что ничего хорошего в этом признании нет.

– Ни капельки. Бабушку я не боялся… Так, ну что, получается? Не получается… А вот мы сейчас вот так еще подправим… Не боялся и не боюсь… в смысле бабушку… и очень даже люблю, – ответил Кротов и наконец подкосил глаз на портрете, как нужно.

– Вот, очень похоже! Больше ничего не надо!

– Да… Получается, что это Косой… Есть такой рецидивист. Только чтобы он занялся пианино, которое от силы стоит… Ну сколько? Вы не выяснили за это время?

– Нет, – вздохнула я. – Не до того было. Да и какой смысл?

– Или мы с вами что-то путаем, или… Может, он решил, что кроме пианино у вас в доме есть чем поживиться еще? Где австрийское пианино, там наверняка трофейные немецкие статуэтки с войны остались… или старинные книжки с позапрошлого века, картины… Есть, кстати, у вас что-то подобное?

– Да нет, – пожала я плечами. – Практически нет. Картина есть одна… Но нужно очень понимать в искусстве, чтобы увидеть, что она дорогая. И бабушкина брошка. Считается, что она очень дорогая, но никто точно не знает…

– Не продавайте их, ладно? – совершенно серьезно попросил Кротов. – Если денег не будет, лучше у меня еще займите.

– Договорились. Мы пойдем, а то мальчики уже совсем себя потеряли.

Я действительно краем глаза видела, что Гриша несколько раз залезал на стол и прыгал с него, а Владик пытался повторить это, но пока ему удалось только залезть на стул и он, не догадываясь пододвинуть стул поближе, старался дотянуться до стола и никак не мог.

– Пойдемте, провожу, – поднялся с места Кротов. – К сожалению, только до дверей, дел куча.

Он проводил нас до самых ворот, пожал мальчикам руки. Владик, глядя на Гришу, сам протянул Кротову ручонку и был совершенно счастлив, тут же забыв, что по дороге упал и ревел так громко, что можно было подумать, будто ему как минимум отрезали голову, хотя не было даже крови и не порвались штаны. Думаю, ему было просто обидно, что все остальные ловко и быстро сбежали по ступенькам, а он один упал.

Я тоже протянула руку Кротову, уже не удивляясь сама себе. А чего ж тут удивляться! Все и так ясно. Главное, чтобы это не стало ясно ему. Чем бы он ни увлекался на самом деле – йогой или продавщицами из местного супермаркета, – отчаянно влюбленная в него женщина вряд ли могла быть ему интересна. А мне вдруг очень захотелось быть интересной этому улыбчивому милиционеру, так не похожему на милиционера… Или на мое представление о людях, ловящих преступников и беззубых бабушек, разводящих на балконе кроликов.

Он взял мою руку и, к сожалению, слишком быстро ее отпустил. Может, я сама поторопилась отдернуть руку, потому что под распахнувшейся легкой курткой вдруг увидела кобуру. Значит, правда, сидел в засаде. Романтично невероятно. Первый раз сталкиваюсь с мужчиной, занимающимся таким страшным делом – ловить людей с пистолетом на поясе. Сколько ни смотри на такое в телевизоре, привыкнуть невозможно. В жизни – это совсем другое. Все равно что персонажи мультиков бы вдруг вышли на улицу и побежали, смеясь и разговаривая игрушечными голосами.

Я, как зачарованная, смотрела на пистолет, а Кротов, разумеется, заметил мой взгляд и сказал:

– Поразил вас хоть чем-то, да? Я уж и не надеялся.

– Поразили, – ответила я и поспешила уйти и увести мальчиков.

Мы шли, и я чувствовала на себе его взгляд. Обернуться я побоялась, чтобы не оказалось, что вслед мне никто не смотрел. Но через несколько шагов обернулся Гриша и вдруг громко крикнул:

– Пока!

– Пока! – услышала я голос Кротова, и мне опять стало так хорошо, что захотелось подхватить обоих мальчиков и пробежаться бегом по улице до дома. Через пару шагов я все же обернулась и увидела, как Кротов в два прыжка взлетел по ступенькам и исчез в дверях.

Прошло еще несколько дней, и я всерьез забеспокоилась о папе Владика. С Лилей-то все было ясно, и она, видимо, все про меня уже поняла – что я не пойду в детскую комнату полиции и не сдам туда Гришу, не приведу его Лиле под дверь с вещами и, главное, буду о нем заботиться, пока нужно. Но вот папа Владика… Почему-то я стала всерьез волноваться – чувствовала, что с ним произошло что-то плохое. Он-то, на мой взгляд, не мог просто бросить малыша на чужую тетю и раствориться.