Синдром паники в городе огней

Киоко почувствовала дурноту уже со второго дня. Тринадцать часов полета, временной перепад и первые неприятные впечатления — все это вместе привело к тошноте и сильной головной боли. Поскольку первым делом она бросилась на Монмартр (в поисках импрессионистов), многолюдье и толчея этого квартала усугубили ее состояние. Для нее Плас дю Тертр была центром мира, тем местом, где зародилась современная живопись и самая рафинированная форма диалога с цветом, тем местом, где художники разработали теорию прямого переноса света на холст. И вот этот-то «центр мира» превратился в форменный базар, где торговали сувенирами и разными поделками и где обосновалось целое войско портретистов и сомнительных рисовальщиков… Все они цеплялись к туристам, приставали агрессивно и напористо, хватали за рукав, тараторили на всех языках, предлагая нарисовать портрет, сделать карикатуру или вырезать профиль из черной бумаги… Киоко расстроилась, обнаружив, что Париж серьезно страдает от граффитистов, которые оставляли разрушительные отпечатки на всем, уродуя город, пачкая и увеча его. Когда же Киоко увидела, что и фасад кабаре «Проворный кролик» тоже помечен секрецией граффитистов, она испытала такое возмущение, что впору было повернуть обратно в аэропорт и улететь домой.

Киоко смутно слышала что-то о японском синдроме разочарования в Париже.Эта болезнь была уже зафиксирована специалистами, а в отделения скорой помощи парижских больниц каждый год поступало сколько-то японцев то с высокой температурой, то с панической атакой, то с десятками симптомов из категории аллергии. Разброс этих симптомов простирался от чувства тошноты до состояния бреда, от разных стадий лихорадки (кого-то просто била дрожь, как от холода) до ощущения перехвата дыхания. Посольство Японии даже располагало специальным номером телефона круглосуточной «скорой», куда можно было обратиться за помощью при внезапном наступлении синдрома, а в самых тяжелых случаях организовывалась срочная репатриация. Киоко краем уха слышала об этом синдроме, но не приняла информацию всерьез. Как это в Париже могла развиться аллергия на Париж? Неужели Париж может обернуться обманом и предательством так, что тело восстает еще до того, как восстанет разум? Неужели реальный Париж может так больно ударить по чувствам после того, как ты годами в воображении счастливо плутал по нему?

Исключено. Киоко даже не удосужилась задуматься о таком варианте. Ее мысли занимал вариант противоположный, синдром Стендаля.Потому что этот синдром был гораздо известнее, а многочисленные путеводители описывали его во всех подробностях, особенно для японцев, направлявшихся в Италию. Синдром Стендаляпредставлял собой форму экстаза перед лицом прекрасного, форму экстаза, которая тоже могла проявиться лихорадкой или обморочным состоянием. Первым, кто описал этот тип экстаза, был как раз сам писатель Стендаль. В 1817 году, приехав во Флоренцию и будучи потрясен обилием великих произведений искусства, в один прекрасный день Стендаль, выходя из церкви Санта Кроче, почувствовал, что задыхается, почувствовал, по его собственному выражению, что «жизнь в нем иссякла», что ноги его больше не слушаются, и ему пришлось даже сесть на скамью, чтобы попытаться хоть как-то умерить сердцебиение. Каждый год службы скорой помощи во Флоренции регистрируют сотни случаев, когда люди задыхаютсяот красоты, не в состоянии справиться с волнением при виде образцов высокого искусства, которое они не ожидали увидеть или которое превзошло их ожидания.

Но почему же иностранцы ехали во Флоренцию с меньшими ожиданиямии испытывали экстаз неожиданной силы, тогда как в Париж ехали с огромными ожиданиями и вместо экстаза испытывали разочарование? Как Парижу удалось колонизировать подсознание человечества, заняв там высшее место, присвоив себе роль совершенного города, квинтэссенции прекрасного? И почему из всех иностранцев именно японцы чаще всего испытывали в нем разочарование, откуда и название соответствующего синдрома?

Киоко всерьез задумалась над всеми этими вопросами только на третий день своего пребывания в Париже, когда начала как-то свыкаться с некоторыми вещами.К тому же ей повезло увидеть, хоть ненадолго, Париж при свете солнца, и она два часа провела на Мосту искусств, созерцая волнующую гармонию города. Она много раз пыталась представить его себе без людей, что подало ей идею: как-нибудь встать вместе с солнцем, чтобы увидеть улицы почти без пешеходов.