Синдром паники в городе огней

Мне понадобилось время, чтобы понять, что же, в сущности, видел мсье Камбреленг, когда он останавливал взгляд на книге. Так вот, он видел не предмет, сделанный из бумаги и состоящий из многих страниц, дисциплинированных, забранных, как в корсет, в две обложки и переплет. Нет, то, что он видел, это была вселенная каждой отдельной книги. Когда же его взгляд скользил по полке с книгами, он видел вселенные, крайне друг от друга разнящиеся и совершенно между собой не совместимые. Как можно заставлять детектив стоять рядом с романом Александра Дюма, а их обоих — бок о бок со словарем? Три вселенные, такие разные, такие трогательные… Это все равно что поселить на одной полке собаку, океан и скорый поезд. Мало-помалу я тоже приучил как глаза, так и мозг к тому, чтобы схватывать, при взгляде на книгу, не столько предметную ее сторону, сколько ее мир, ее музыку, роение и гул ее слов.

Мсье Камбреленг был горд тем, что имел в моем лице такого толкового ученика и сопроводителя.

— Вы только подумайте, — говорил он мне. — Мы — единственные люди в Париже, которые расхаживают среди книг и видят миры, вселенные, а не просто бумагу.

Что было истинной правдой: книги, даже непрочитанные, могут проецировать свою вселенную в мозг того, кто на них смотрит, при условии, что смотрящий проделал некоторые упражнения на разверзание глаз.

27

Среди всех книжных магазинов, которые знал мсье Камбреленг, больше всего сочувствия к своим страданиям книги получали в том, где работала мадемуазель Фавиола. Книжный с красивым именем «L’Arbre a lettres» стоял напротив кафе «Сен-Медар», на другой стороне маленькой площади с несколько итальянской атмосферой, происходящей, по видимости, от чрезвычайной оживленности места и от присутствия в центре артезианского фонтана-барокко. Вход в книжный был со стороны рю Муфтар и почти всегда его наполовину загораживали лотки с овощами и фруктами.

Мадемуазель Фавиола знала, что такое крик книги. Она ясно слышала эти стенания и тогда спешила к полке, откуда они доносились, вынимала отчаявшуюся книгу, протирала от пыли и прочитывала из нее одну страницу. Таким образом она хоть как-то утихомиривала погибающие книги, и они соглашались некоторое время помолчать. Но не все книги кричали одинаково. Мадемуазель Фавиола умела отличать крик никчемной, мертворожденной книги от крика книги коммерческой, чье время было упущено, и от крика ценной книги, заждавшейся того, кто бы ее нашел. Бывали моменты, когда Фавиола просто-напросто металась от одной полки к другой, стараясь облегчить страдание как можно большего числа больных или несчастных книг.

Ее движения, в глазах непосвященного, казались совершенно беспорядочными. Покупатели следили за ней изумленными взорами: мадемуазель Фавиоле случалось подбежать к полке с социологией, экстрагировать оттуда толстый том в твердом переплете, полистать его и переставить на другое место; немедленно после этого она ухитрялась поворошить книги, хранящиеся на полу за стеллажами, или залезть по лесенке к книге, стоящей на верхней полке в противоположном углу магазина. Эти поспешные перемещения и стремительность, с какой она взлетала по лесенке или забиралась на стул, часто оборачивались тяжелыми травмами. Примерно два раза в году у Фавиолы что-нибудь было в гипсе: то нога, то рука, то плечо, то шея. Из-за этих резких метаний и порывистых жестов, когда ей срочно надо было дотянуться до книги, Фавиола имела вдобавок бесконечные неприятности с суставами и связками. Зато мсье Камбреленг, узнав, что с ней опять что-то стряслось, приходил ее проведать, а если речь шла о вывихе или о сломанной ноге в гипсе, он прогуливал ее в кресле на колесиках.

Уже много лет Фавиола не прочитывала ни одной книги целиком. Взамен она читала каждый день по сто — полтораста страниц из разных больных книг. Полтораста страниц — это был максимум того, на что у нее хватало сил. Но и книги проявляли к ней определенную снисходительность. Они отдавали себе отчет в том, что больше от нее требовать нельзя, и старались распределять свои крики по времени, договаривались кричать не по нескольку разом, а по очереди, помогали, как могли, Фавиоле, чтобы получить помощь тоже без простоев и без слишком большой траты энергии.