Синдром счастливой куклы

— Как же классно, что ты меня опередила! — Он усмехнулся и по привычке провел ладонью по коротким волосам. — Камон, не грузись. Я осознал, как сильно ты нужна мне, только когда появился этот мудила Оул. В конечном итоге я проиграл в честном бою — твой святоша оказался намного проворней. Ладно. Пусть живет. Я заработаю на нем много денег, а ты кусай локти, женщина.

Закончив спич, Юра манерно закурил, послал мне воздушный поцелуй а-ля Мэрилин Монро, и в воздухе тут же повис вопрос, кто из нас двоих в большей степени женщина. Меня пробило на смех, он тоже заржал, как ненормальный, к веселью подключились поддатые ребята. Ничего не закончилось. Мы всегда будем рядом. Между нами больше не осталось недомолвок и обид.

Зеваю и роняю голову на острое плечо Юры, но тут же прихожу в себя, выпрямляюсь и смотрю в окно.

Снаружи меняются пейзажи — леса редеют и превращаются в степи, дорога, простроченная белым швом разделительной полосы, петляет, сужается и уползает за горизонт, туда, где на зеленую землю падают синие небеса.

Я много лет жила в скорлупе, в собственном, полном боли мире, и понятия не имела, насколько велик мир реальный.

Наша страна огромна, масштабы пугают. Но в каждом населенном пункте встречаются отголоски родных мест — архитектура старых зданий, грязные подворотни, серые панельки и купола храмов, и даже через сутки пути эти просторы все равно остаются моей родиной…

Наконец навигатор уводит нас влево, из-за поворота выплывает постамент с гигантским ржавым снопом колосьев, надписью «Добро пожаловать» и «бородатым» годом основания станицы.

Дейзи глушит мотор, отпускает руль и вытирает руки о джинсы, Ками увлеченно вертит башкой, Никодим удовлетворенно потягивается и хрустит суставами. Юра натягивает мотивирующую улыбку, достает телефон и, углубившись в «Википедию», проводит краткий экскурс в историю населенного пункта.

Я ожидала увидеть маленькую глухую деревню, но станица оказалась совершенно иной — сетевые магазины, православная церковь, школа, детский сад, несколько пятиэтажек и частный сектор — разноцветные крыши, заборчики и яркие пятна клумб на пригорке и в низине у широкой реки.

Оставляем авто на стоянке у Вечного огня и танка «Т-34» и, ковыляя на затекших ногах, вваливаемся в кафешку неподалеку — женщины за прилавком удивленно рассматривают делегацию разномастных придурков в авангарде со мной, напяливают на лица медицинские маски и озираются в поисках охранника.

Я выступаю спонсором завтраков, обедов и ужинов, а также досуга и бензина, и мысленно благодарю маму и папу за щедрость — подносы ломятся от тарелок и стаканов — и, чтобы уместить все изобилие купленного нами хавчика, приходится сдвинуть два столика.

От недосыпа и паники подташнивает, еда не лезет в глотку, но я весело смеюсь вместе с ребятами. Мы обязательно его найдем…

— Разделимся! — предлагает Юра, дожевав салат из свежей капусты. — Мы не знаем, где он живет — придется спрашивать у местных. Так у нас будет больше шансов найти его до заката солнца. Хз, как у них тут с криминогенной обстановкой по ночам…

Он высыпает на ладонь шесть зубочисток, ломает и зажимает в пальцах. Мне везет как утопленнику — обломок такой же длины выпадает сумасшедшей Свете…

На улице я всячески сигнализирую Юре, что надо пересмотреть результаты жеребьевки, но он возвещает, что так распорядился его величество случай и, набросив на башку капюшон, отваливает с Никодимом в старые дворы.

Дейзи и Ками, помахав нам ручкой, уходят в противоположном направлении, а Света, балансируя на пятнадцатисантиметровых шпильках, канает в сторону частного сектора, и я бросаюсь вдогонку.

Над разбитым, поросшим травой тротуаром нависают высокие заборы, за ними раздается зловещий звон цепей и громоподобный лай собак. Тут стремно, и нет ни души, но за любым из этих заборов может прятаться мрачный дом Ярика, и я, обливаясь потом, спешу вперед.

Полуденное солнце немилосердно палит, горячий ветер обжигает кожу, мучает адская жажда, и я проклинаю пиво, выпитое ночью у костра.

Мы преследуем редких прохожих, показываем видео с Яриком, самые четкие скрины и фото с листовок, но никто не знает этого парня, а имя его никому ни о чем не говорит.

День катится к закату, тени удлиняются, я впадаю в отчаяние…

А что, если я ошиблась? Его здесь нет или есть другая одноименная станица? Опустившись на траву, я курю одну за одной и ожесточенно тру виски.

Но что-то не вяжется.

Страх в глазах.

Местные прекрасно понимают, о ком идет речь, но настолько боятся уже полгода мертвого отчима Ярика и его обширных связей, что дружно молчат…

— Что же делать? — потеряв всякую надежду, спрашиваю я у пустоты, и Света толкает меня в спину.

— Искать, дор-рогая, искать!

Кустарники в конце улицы расступаются, за ними блестит зеркало тихой полноводной реки, на берегу отдыхает компания девочек — примерно наших ровесниц. Переглянувшись, мы тащимся к ним, достаем телефоны, но оба чуда техники как по команде выдают красный индикатор заряда батареи и подыхают.