Синдзи-кун и искусство войны

— Спасибо. Так вот, есть такое понятие как границы. Свои личные, например, или границы других людей. У каждого человека есть свои границы, до которых он может терпеть вторжение. Для кого-то нормально хлопать по плечу и обниматься, даже может драться в шутку, а кому-то и пожатие руки уже чересчур. Но я не сколько границах, сколько об отстаивании своих границ. В 1974 году в музее Неаполя сербская художница провела эксперимент под названием «Ритм 0». Она должна была стоять шесть часов неподвижно, а люди могли бы делать с ней все что угодно. Замечу, что дело происходило в центре цивилизованного мира, в месте, где действовали все законы и существовала полиция. Как ты думаешь, много прошло времени до того момента, когда ее раздели догола? Как ей стали резать кожу лезвиями? Рисовать унижающие надписи на теле? Поджигать волосы? Сама она говорит, что по истечению этих шести часов она нашла у себя в волосах седые пряди. Это — то, что происходит с людьми, если перестать отстаивать свои границы. — я вздохнул и потер подбородок: — Пойми, я не считаю Джиро врагом. Пока не считаю. Отношения нашей группы и гокудо скорее можно назвать отношениями молодых людей, которые только начали жить вместе — мы проверяем наши границы. Если такая пара начала жить вместе, и молодой человек обнаруживает, что его девушка не отстаивает свои границы — он начинает их проверять.

— Ее изнасиловали? — спрашивает Читосе, прекратив полировать восемьдесят пятые.

— Ее домогались. В нее засовывали различные предметы. Ей надрезали соски бритвой. А не изнасиловали ее только потому, что такое насилие означало бы необходимость самому раздеться в музее. Так что с ней сделали все, что могли — думаю, что продлись такой эксперимент сутки — она бы не выжила. — говорю я. Тяжелый эмоциональный опыт подобного эксперимента показывает не то, что люди — твари, а то, что, если ты не будешь отстаивать свои границы и интересы — тебя перестанут считать личностью, а начнут воспринимать как предмет. Игрушку, у которой нет своих интересов. Которой не больно. С которой можно делать все, что захочешь.

— Сволочи. — говорит Читосе, хмурясь и изучая зеркало затвора на предмет загрязнения. У нее своя травма, связанная с беспомощностью и ее такие вот разговоры беспокоят.

— Я бы даже не сказал, что сволочи. Это в природе человека — исследовать. Изучать. Конечно, умом они должны были понимать, что это всего лишь художественный перфоманс, что ей больно и что нельзя так поступать. Но как только человек перестал быть человеком для них — включился гораздо более глубокий инстинкт. Которому трудно сопротивляться. Они стали проверять ее границы. И чем дальше — тем страшнее. Вот представьте себе пару, где девушка терпит все и никогда не отстаивает свои границы. Долго ли пройдет до того момента, как парень положит ноги на стол и перестанет считаться с ней вообще? Будет использовать ее тело, ее ресурсы, обращаться как с грязью? То же самое верно и в обратную сторону — если парень ничего никогда не скажет девушке — она рано или поздно занесет его в список подкаблучников и начнет вести себя соответственно.

— Училась со мной в школе одна. — кивает Майко: — тоже никому и ничего сказать не могла. Тихая такая. Ее парни после школы по кругу пустили. Даже не заставляли сильно, просто раздели и … а она потом повесилась.

— А я парня одного знала. — говорит Читосе, все еще хмурясь: — его девушка настолько за человека не считала, что других приводила домой, при нем же. Она его потом бросила. Не знаю, что с ним стало.

— И ведь обычно человек, пусть даже самый тихий и робкий — все равно отстаивает свои границы. Просто, если ты не отстаиваешь свои границы яростно, со всей силой первобытного инстинкта — то тебя могут и не воспринимать всерьез. Думаю, что девочка из твоего примера, Майко — не стояла и улыбалась, когда ее раздевали. Она хваталась за одежду, мотала головой и говорила «нет» — но это было неубедительно для них. Вот если бы она начала кричать, кусаться, царапаться, вытащила кому-нибудь глаз, громко позвала на помощь — они могли бы отступить. А тихое — «не надо пожалуйста» — их только возбуждает, потому что они не воспринимают это как отказ, а только как кокетство. Точно так же и парень из твоего примера, Читосе.

— И какие же тут ты проводишь аналогии? — не выдерживает молчавшая до этого момента Акира: — что ты и Джиро — отстаиваете свои границы?

— Все отстаивают. Но в разной степени. Что же до ситуации… наша группа и гокудо изначально были в неравной позиции, изначально все козыри были на руках у Джиро, с его деньгами, его связями и возможностями. И он, с самого начала относился к нам как к своему инструменту. Который можно и убрать, если уже не будет нужен. В чем отличие между инструментом и человеком? — спрашиваю я.

— В том, что инструмент не имеет индивидуальности? — пытается ответить Майко.