Синее море, белый пароход

Распахнув стеклянные створки дверей, он вышел в парк. Каждое утро Фарид шёл сюда, чтоб полюбоваться дамасскими розами, этими нежно-алыми твореньями ангелов. Да, именно так, лучше этих цветов нет ничего на свете. Красота и непревзойдённый запах пышно цветущих роз настраивали его на грядущий день, снимали беспокойство и волнение. Дамасские розы обеспечивали и финансовое благополучие их семьи. Плантациями роз владели его прадед, дед, отец, но только Фарид Саджади, выйдя на прямые контакты с французскими парфюмерами, добился настоящего успеха. А вот его единственный сын не особо заинтересован семейным бизнесом.

Дамир… У парня доброе сердце, слишком доброе. Поэтому отец поможет ему решить возникшую проблему. На то он и отец… Мужчина достал телефон, нашёл в списке контактов нужное имя.

– Мирза, ты мне нужен, – голос Фарида резок и строг, это голос хозяина, умеющего повелевать, такой не просит, приказывает. – Жду в кабинете.

Ожидая Мирзу, Фарид расположился в глубоком кресле. Он прикрыл глаза, наморщил лоб под косматой седой чёлкой. Надо ещё раз обдумать всё, любой промах может дорого стоить. Лишить любви и уважения сына, например…

В дверь постучали. Молодой человек вошёл тихо, встал у порога, опустив глаза. Сама преданность, само послушание. Мирза живёт в доме Фарида в детства. Сирота, он всем обязан хозяину дома. Поэтому за него готов в огонь и в воду, не рассуждая.

– Иди ближе. Сядь, – Фарид выдержал паузу, пусть осознает, что разговор будет особый. – Эта девушка, она сейчас где?

– Вчера отвёз их в Тегеран, в квартиру Дамира.

– Вот это меня и пугает. Когда всё вскроется, сыну не поздоровится. Понимаешь? Я не могу этого допустить, – он подошёл к парню, взглянул ему в глаза гипнотическим взглядом. – От незнакомки надо избавиться… И ты поможешь мне.

Мирза вздрогнул, вскинул голову. В глазах испуг.

– Ты не понял, – Фарид наклонился к нему, зашептал быстро в самое ухо. Толстые стены кабинета не пропускали ни единого звука, но такой уж он, Фарид, осторожность в тайных делах никогда не помешает. – Завтра поедешь туда и всё сделаешь. Надеюсь, не надо напоминать, сколько я для тебя сделал.

– Иди, Мирза. И помни, неблагодарность – большой грех. Очень большой…

Фарид умел манипулировать людьми, они для него понятны и просты. Как дважды два. Просто надо знать, за какой винтик крутнуть и когда. Вот и сейчас, сказав ровно столько, сколько нужно, он сразу отослал Мирзу, не дав ему опомниться, осознать до конца то, что ему велено сделать. Но кто-то же должен на этом свете делать и не самые приятные дела…

Фарид вздохнул, всё-таки нелегко парню придётся. Они с Дамиром большие друзья, столько лет вместе, росли бок о бок. И предать дружбу для Мирзы очень серьёзно. Но, что делать, дорога жизни не только розами усыпана, там и шипов хватает. И когда-то каждый должен осознать эту истину.

Мужчина снова вернулся в кресло. Довольный, улыбнулся, расслабленно откинувшись назад. Мирза не посмеет его ослушаться, можно не сомневаться. Хорошо он придумал, правильный ход. И сам чист, ничего плохого в жизни не сделал, религия Фарида велит ему жизнь праведно. А для нечестивых дел есть совсем другие люди.

Он дотянулся рукой до книги в сафьяновом переплёте, лежащей рядом на столике. Вот его учитель, Омар Хайям, философ и поэт, в его книгах – вся мудрость этого мира. Это он сказал: «Тому, кто не грешил, не будет и прощенья». Фарид согласен со всеми его словами. Он наугад открыл томик, начал читать. «Холодной думай головой, ведь в мире всё закономерно: зло, излучённое тобой, к тебе вернётся непременно».

Медленно-медленно Фарид закрыл любимую книгу…

Глава 8

– Ну, вот же, можешь! – Глинский хлопнул в ладоши. – Умница! Над верхами поработать, и, вуаля, перед нами готовая певица.

Ирина тяжело дышала. Это песня для неё, как забег на длинную дистанцию, да ещё и с препятствиями в виде высоких нот. Она схватила бутылочку «Эвиана», жадно сделала несколько глотков, капли воды скатились по тонкой шее.

– Ничего… – засмеялся Глинский, взглянул ободряюще. – Дальше легче пойдёт.

Уже третий месяц Ирина занималась с ним вокалом. Увлеклась и ругала себя за эту увлечённость. Не то время сейчас, чтобы петь. Но маленькая студия уже стала её вторым домом, и каждый день после института девушка шла сюда, сидела в уголке, слушая других, пока не подходила её очередь. Голос Ирины, высокий и сильный, звучал всё лучше и уверенней. Глинский её хвалил, пророчил блестящее будущее, она отмахивалась от этих слов, верила и не верила одновременно.

– Пора тебе из студии-то выбираться, в люди пора. – Глинский взял со стола листок, пробежал глазами. – Вот туда тебе дорога.

Он ткнул пальцем в какую-то строчку. «Конкурс молодых исполнителей», – прочитала Ирина.

– Заявишься на конкурс, и даже не думай сопротивляться, – Андрей Сергеевич погрозил ей пальцем. – Кстати, я там член жюри. Но это ничего не значит, – добавил быстро. – Я строг и беспристрастен.