Синее на желтом

Искали, искали и не нашли. Как сквозь землю провалилась проклятая трешка. «Ну вот что, Мотя, шагай к своей маме и признавайся — потерял, мол, — и все». «Боюсь», — сказал Мотя. «А она что, бьет тебя?» Мотя только угрюмо засопел, не ответил. Вася представил себе, как будут лупить мальца. А что тут бить, одни кости да кожа. Цыпленок. Другое дело, когда лупцуют самого Васю. Он здоровый, у него мускулы во! Ему что! Да и случается это не так часто. Если уж доведет мать до крайности, тогда получай. И каждый раз, надо признаться, по заслугам. Потому что Вася не золото. Это он сам знает, что не золото. А мальца за что? Разве его можно бить? Жаль человечка, черт побери!

«И сильно она тебя бьет?» — спросил Вася. «А она меня совсем не бьет, — сказал Мотя, — она говорит — посмотри мне в глаза, прямо в глаза». «Вот те раз! — рассмеялся Вася. — Это же ерунда. А ты посмотри — не ослепнешь». «Боюсь». «Глупости». «Стыдно мне… стыдно маме в глаза смотреть», — признался Мотя. «Стыдно, говоришь? — Вася даже руками развел. — Просто беда мне с тобой». «Беда», — согласился Мотя и еще горше заревел.

Короче говоря, три рубля из более чем скромных Васиных капиталов перекочевали к ерундовому мальцу Моте. До чего же обидно было Васе! Но кому пожаловаться на собственную дурость? «Эх, слабак, слабак, — ругал себя Вася, — для того, чтобы открыть новое, надо железный характер иметь. А ты… медуза типичная, вот кто ты».

Дня четыре отчаивался и терзал себя Вася, а потом все же нашел выход — занялся добычей раковин. Вы, наверное, встречали на курортных пляжах пареньков, продающих красивые черноморские раковины. Ходкий товар. Вася присмотрелся, прикинул и решил, что промысел этот довольно доходный. Если повезет, конечно. Но что значит — повезет? — сидеть и ждать у моря погоды? Нет, везению надо идти навстречу. Вперед, Василий Саенко! Вперед! Тебя ждет не дождется далекая, не открытая еще звезда! И Вася энергично принялся за дело. За один день он сколотил замечательную артель. Из самых лучших ныряльщиков. Армен Казанджян, Леня Голиков, Сенька Мигунов, Микола Фориненко. Сам Вася пятый — бригадир. Ребята хорошие, дружные и не прочь подработать. Летом у мальчишек ужасные расходы, соблазны на каждом шагу, и неуживчивые гривенники в кармане долго не задерживаются.

Артель произвела разведку, установили места, где водятся раковины, — и закипела работа. И небезуспешная. Успех был, правда, больше количественный, чем качественный. Раковина шла мелкая, копеечная, но ребята были довольны и просаживали заработанные денежки в свое удовольствие. А Вася… Нет, он не отчаивался — терпение и труд все перетрут. Он не терял надежду, что рано или поздно найдет раковину, которая потянет на трешку, а то и целую пятерку. И тогда…

Сам не знаю, почему, но как раз в те дни я вдруг завел с Васей «душеспасительный», сугубо педагогический разговор. Нет, мне вовсе не хотелось, чтобы приятель мой был каким-то чересчур приглаженным, прилизанным, словом, во всех отношениях благополучным пареньком. Поверьте, нет и не будет у меня намерения во что бы то ни стало втиснуть живого мальчугана в заранее изготовленную конструкцию, безжалостно отрубая и стесывая все, что в нее не влезет. Честное слово, не было у меня таких злодейских мыслей. Мне именно такой вот живой мальчик по сердцу. Живой, из жизни. Только, видно, так уж мы, взрослые, устроены — если перед тобой живой мальчик, то, значит, надо его воспитывать. Воспитывать, конечно, надо, но разве так?

— Знаешь, Вася, неправильный путь выбрал ты в науку, — сказал я. — Кустарничаешь, ячествуешь, игнорируешь общественные, коллективные возможности. Если ты решил стать астрономом или звездоплавателем — я точно не знаю, что ты про себя решил, — то почему тебе не вступить в соответствующий кружок при школе или при Доме пионеров? Это будет разумнее и правильнее и…

— У нас такого кружка нет, — перебил меня Вася.

— Ну и что же! Почему тебе не проявить инициативу и вместе с другими ребятами не создать такой кружок? Убежден, что вам пойдут навстречу: дадут руководителя, телескоп и все, что нужно.

— А мне не нужен готовый телескоп, — сказал Вася. — И потом… — Он умолк.

— А что потом, Вася?

— Потом — суп с котом, — сказал он и посмотрел на меня с упреком: мол, что ты сбиваешь меня с настоящего пути? Разве ты не знаешь, что путь первооткрывателя труден и тернист?

Я, конечно, не стал уверять друга в обратном. Это великий грех — врать детям. И я его на свою душу не возьму. Хватит с меня и других грехов.

В описываемое утро артель собралась, как всегда, на Водолазной площади и направилась к месту промысла. Все обошлось бы хорошо, но надо же… На Почтовой у кинотеатра «Сатурн» дорогу ребятам преградил огромный рекламный щит. Артель застыла, как завороженная. На щите какой-то угрюмый дяденька с низко надвинутой на лоб шляпой, с пистолетом в руке. А из дула пистолета — желтовато-красный луч огня.

— Новая шпионская, — сказал Армен.

Над входом в «Сатурн» завлекательно зазвенел электрический звонок. Через десять минут начнется первый — десятичасовой.