Синее на желтом

— Давай, давай, хлопцы, — поторопил Бомбит своих товарищей. — Время — деньги. — И вся команда: три матроса и капитан, сошла на берег. На «Геленджике» остались только вахтенный — заспанный, поминутно зевающий матрос Жора Зацепин и черный, с белым фартучком на груди песик Соболек. Не успели Бомбит и его товарищи сделать и пяти шагов по суше, как Соболек прыг на сходни — и за ними. Тоже, видно, захотел пообедать в «Астории».

— Назад! — сердито крикнул вахтенный. Но хотя Соболек принадлежит всей команде «Геленджика», слушается он только одного Бомбита. И не потому, что это капитан, а потому, что у Соболька с Бомбитом особая дружба.

Бомбит обернулся.

— На место, Соболек! — тихо сказал он, и песик покорно тем же путем вернулся на палубу.

— Давай привяжи его! — приказал Бомбит вахтенному. — Не то сбежит бродяга.

— Есть привязать!

Минут десять Жора Зацепин стоял на палубе, протяжно зевал, чесал всей пятерней волосатую грудь и, морща лоб, о чем-то думал, словно решал сложный вопрос — привязать или не привязать Соболька. А затем погрозил песику пальцем и отправился в кубрик досыпать недоспанное. Должно быть, «Геленджик» всю ночь мотался по морю, вот и сморило парня.

Соболек улегся на палубе у самого борта и уставился коричневыми немигающими глазенками на Васю.

Вася возмутился: «Нашел с кем в гляделки играть, балда!» «Сам ты балда» — это, понятно, не собака сказала, это Вася самому себе. «Конечно, балда. Подумаешь, железный человек. Отказался от обеда, а у самого кишки марш играют». Дело даже не в обеде, хотя есть вдруг захотелось до невозможности. Обед с Бомбитом — это не просто еда. Вася уже обедал с ним как-то в той же «Астории». Тот обед надолго запомнился Васе. И не салатом из крабов, и не шашлыком на шампуре, которые он ел первый раз в жизни, а рассказами Бомбита про Васиного отца…

Отхлебывая маленькими глотками коньяк, капитан Бомбит рассказал Васе о своем фронтовом друге, бойце морской пехоты Викторе Саенко, о том, как сражался он за Родину под Севастополем и Новороссийском, о том, как по-богатырски размашисто крушил фашистских гадов бесстрашный черноморский матрос.

Вася и раньше сильно подозревал, что отец у него герой. Но до такого не додумался — фантазии не хватило. Сколько, бывало, ни просил Вася отца: расскажи, ну расскажи про какой-нибудь свой подвиг, а отец только улыбался. Смешное про себя расскажет — пожалуйста, а про геройство свое — ни слова. Как будто мальчику только смешное интересно.

Отличный подарок сделал сыну своего боевого друга Николай Артемович. Отцовская доблесть и бесстрашие, отцовские подвиги в минувшей войне, которая для мальчика уже давняя-давняя история… Все это как будто пройденное, прошлое. А вот нет. Все это пройдет с тобой весь твой путь, весь твой жизненный путь. До конца. И кем бы ты ни стал, сегодняшний мальчик, ты все равно будешь сыном своего отца. Может, лучше него, может, хуже — этого предугадать нельзя. Может, только частью души и характера, даже тебе самому неприметной частью, ты будешь его сыном — и все же сыном, сыном своего отца. Этим я вовсе не хочу сказать, что, допустим, сын труса — трус. Нередко бывает и по-другому. Но яблоко от яблони далеко не падает. Это ведь не моя придумка. Храбрецы чаще всего рождают храбрых. И пусть будет так! В этом наша самая светлая надежда.

С глубокой верой и радостью подымаю за вас, дети моего народа, старинный грузинский тост: пусть сын превзойдет отца своего! Во всем!

15

Думаю, что вам ясно, чего стоил Васе отказ от обеда с капитаном Бомбитом. А вдруг Николаю Артемовичу опять захотелось поговорить с Васей о боевых подвигах своего «кореша» Виктора Саенко? При людях поговорить. Чтобы и люди знали, какой геройский у Васи отец.

А Вася отказался.

Да, нелегко человеку воспитывать в себе волю.

Настроение у Васи ухудшалось с каждой минутой. А тут, как назло, появилась на набережной повозка Егора Грачева. Этого еще недоставало!

Вася поспешно три раза сплюнул через левое плечо. Нет, Вася не суеверный — он сам смеется над ребятами, которые, встретив черную кошку, или попа в черном балахоне, или женщину с пустыми ведрами, тут же хватаются за что-нибудь деревянное, а если деревянного поблизости нет, плюются вот так через левое плечо или строят в кармане комбинацию из трех пальцев. Все это ерунда на постном масле. Разве станет серьезный человек верить в такую дремучую чепушину? Но бывает… И знаете что — давайте лучше не будем придираться к Васе, сами видите, в каком он сейчас состоянии. Давайте будем думать так: Вася плюнул потому, что ему стало противно. Тошно ему стало при виде клетки с выловленными собаками. А кому она приятна? Не раз я слышал от людей — безобразие! И не сомневаюсь, что не только Вася, но и любой его товарищ, любой его сверстник скажет то же самое, может, не этими словами, но примерно так: безобразие! Разбой среди белого дня! И главное — за что их, бедняг, уничтожают? Что плохого собаки сделали людям? Они же не хищники — не тигры, не пантеры, не леопарды, они даже не волки, а только дальние родственники волков.