Синее на золотом

Грохот настиг Кассандра на берегу, священник покачнулся и пригнулся, закрыв руками уши. Плавучая мина расцвела диковинным огненным цветком, и во все стороны полетели куски обшивки корабля. С «Непобедимого» донеслись отчаянные крики. Корабль содрогнулся от носа до кормы. Правый борт полыхал, в нем зияла пробоина.

А затем раздался второй взрыв. Это взлетел на воздух пороховой погреб.

Кассандр рухнул на песок и безумными глазами смотрел, как ломаются мачты, как рвутся снасти, как горят белые паруса, превращаясь в пылающие лохмотья, и огонь с них перекидывается на паруса стоящих вблизи кораблей. Это было жуткое, невероятное, фантастическое зрелище. Звон корабельных колоколов сверлил воздух, но и он не мог заглушить криков людей, которые гибли под обломками, срывались с палубы, падали в воду. Горели уже три корабля, четвертый, подняв якорь, спешно пытался отойти, но вот на его палубу повалился полыхающий кусок мачты, и матросы заметались, пытаясь потушить пожар. Что же до «Непобедимого», то от взрывов он развалился на две части, которые стали тонуть. Дольше всего держалась фок-мачта, но и она, не выдержав, рухнула, увлекая носовую часть с собой под воду. И когда от корабля остались лишь обломки, рассеянные по воде, Кассандр поднялся на ноги, возвел глаза к небу и перекрестился. Паруса кораблей полыхали, и огонь их отражался в глубине его зрачков.

В «Золотых воротах» Амелия проснулась от возгласов на улице и топота под окнами. В дверь постучали, и через мгновение на пороге возникла Ева.

– Сударыня! Там… там англичане… корабли!

Амелия быстро оделась и вышла в гостиную. Здесь из окна можно было видеть часть бухты, где вовсю полыхал пожар, от которого сделалось светло как днем. Анриетта прильнула к окну, ее глаза были полны слез.

– Они подожгли корабли, – прошептала она. – Как они сумели?

– Наверное, напали на них под покровом темноты, – предположил Себастьен. – Странно, я думал, что англичане осторожнее. Получается, что голоштанники застигли их врасплох.

– Это ужасно! – простонала Анриетта.

– Ну, не так уж ужасно, дорогая. Ведь у англичан остается сухопутная армия, а с ней ничего не случилось.

Но тут внизу раздался требовательный стук в дверь. Анриетта вскрикнула, Ева побледнела, а у Себастьена забегали глаза.

– Открой дверь, – сказала Амелия служанке.

Через минуту в гостиную, шатаясь, вошла Тереза – но в каком виде! Поперек ее лица змеился широкий порез, из которого текла кровь.

– Госпожа маркиза, что с вами? – пролепетал Себастьен.

Тереза замотала головой и повалилась в кресло.

– Я пыталась, – простонала она. – Я убила их.

– Кого? – тихо спросила Амелия.

– Солдата… на маяке и другого, внизу… часового. Я узнала, что затевают синие. Они соорудили плавучую мину. Я хотела им помешать.

– Но вы должны были сказать нам! – возмутилась Анриетта.

– У меня не было времени! – Голос Терезы сорвался на крик. – Не было, поймите! А потом пришел другой… какой-то синий… мы встретились на лестнице, я хотела убить и его тоже, но он ударил меня саблей. – Она зарыдала. – Какой негодяй! Ударить по лицу – женщину – саблей!

Себастьен нахмурился.

– Он видел вас? Он может узнать вас?

– Не знаю, – с отвращением ответила Тереза.

Амелия, не отрывая от нее взгляда, подала ей платок, чтобы вытереть кровь.

– Вам надо бежать из города, – вмешалась Анриетта. – Иначе вас могут найти. Такую рану, как у вас, будет непросто объяснить.

– Знаю! – крикнула Тереза, отбрасывая платок соперницы. – Но у меня нет денег. У меня ничего нет!

– У меня есть деньги, – вмешался Себастьен. – Не беспокойтесь, госпожа маркиза. Сейчас мы подумаем, что можно сделать.

– Я пойду к себе, – негромко промолвила Амелия. – Если я вам понадоблюсь…

Анриетта хлопотала вокруг маркизы, вытирая кровь. Себастьен заверил Амелию, что, разумеется, они обязательно ее позовут. Чувствуя на душе тяжесть, молодая женщина выскользнула из гостиной и вернулась к себе, но ей не спалось. Едва рассвело, она вышла из дома. Их новый конюх Андре, скаля зубы, объявил, что не то два, не то три английских корабля уничтожены, что еще несколько пострадали от пожара, а жители Дюнкерка, несмотря на запрещение покидать город, хлынули на берег, потому как прилив принес много всякого добра, которое принадлежало англичанам.

Берег был усеян обломками погибших кораблей, какими-то бочками и ящиками, к которым солдаты в синей форме старались никого не подпускать, и трупами англичан. Кассандр метался, хрипло выкрикивая приказания.

– Это что? – кричал он, указывая на одну из бочек. – Вино? К черту! Возьмите вон тот ящик, там ядра, и тащите его в форт… И этот тоже! Все пригодится!

Он едва не наступил на какую-то гражданку, которая обшаривала труп англичанина, отскочил в сторону и выругался. Гражданка подняла голову и осклабилась, а у Амелии потемнело в глазах. Это была та самая фламандская крестьянка, речи которой она столь удачно переводила его светлости герцогу Йоркскому.

– Здравствуй, гражданка, – сказала крестьянка на чистейшем французском языке.

Амелия так растерялась, что не нашла ничего лучше, как спросить:

– Так вы говорите по-французски?