Синее привидение(Преступления Серебряного века. Том I)

Елена не расспрашивала Сорокина ни о чем, и Сорокин молчал, так как не к чему были все эти подробности.

— Я надеюсь, что все останется между нами, и я верю вам до конца. Вы должны знать нашу тайну, так как открыли ее.

Она дала ему письмо Анны.

Сорокин прочел его.

«Дорогая Елена! После этого письма я приму кристалл цианистого кали, и для меня будет конец. Неужели, Елена, ты не подозревала моих отношений к Замшину, который в течение четырех лет был твоим женихом, а моим любовником? Елена, я убила твоего жениха, но в то же время спасла тебя от этого человека, так как ты ошиблась в нем.

Познакомилась с Замшиным я в имении профессора Никитина, где я гостила. Замшин тогда был студент, репетировал детей Никитина. Его наружность — высокий, сутулый, с длинным прямым носом и острым подбородком, с мечтательными, постоянно полузакрытыми синими глазами и слабой растительностью на лице — мне не понравилась. Мне он показался неискренним, немножко ханжой, поповичем, себе на уме. Осенью изредка встречалась с Замшиным в Петрограде у Никитиных. Он был необычайно сдержан со мной. Раз я пригласила его в Мариинский театр на „Кармен“. После спектакля он проводил меня. Я старалась вызвать его на откровенности, — не помню, что я говорила, но только он, видимо, поверил мне. Угрюмость сошла с его лица и теплом повеяло от его задумчивых синих глаз.

— Вы никого не любили? — спросила я его, и сама заволновалась, как девчонка.

— Нет, — тихо ответил он. Он казался мне покорным, как никогда. Взгляд его стал доверчивый, словно у ребенка.

— Я тоже никого не любила. Я вышла замуж по настоянию родителей, — невольно вырвалось у меня.

Мы стали встречаться почти каждый день. Я должна сказать тебе, что сама искала этих встреч. Я старалась возбудить в нем ревность. Словом, ты должна понять меня. Замшин был действительно моя первая любовь. Я смутно сознавала, что любовь погубит меня, но бороться не было сил. Я сделала тот роковой шаг, который привел и Замшина и меня к гибели. Замшин был бесстрастная натура, затаенная, которую я никак не могла разгадать. Когда я встречала тебя с ним, я терзалась ревностью. Я намеревалась несколько раз рассказать тебе все — признаться. Но гордость мешала, и я очень жалею об этом. Я чутьем угадала, что он должен и на тебя произвести сильное впечатление. Мне кажется, что мы, Лена, с тобой родственные души и хорошо понимаем друг друга. Две такие, как мы, женщины обязательно должны столкнуться на жизненном пути, когда круг замкнут. Вы долго скрывали от меня свои отношения, и только за месяц до вашей свадьбы я узнала, что вы помолвлены. Нет, Лена, он не любил тебя, как и меня. Такие люди неспособны на любовь, они слишком влюблены в себя. Лена, когда он окончил университет и получил место ассистента, я предлагала ему развестись с мужем, но он просил меня повременить, пока прочно не станет на ноги. Последний год я приходила к Замшину по ночам. Ключ от калитки был у меня.

Я не знаю — убила ли я его или это произошло нечаянно. Только при нашей последней встрече, накануне вашей свадьбы, я вне себя схватила револьвер. Что я хотела сделать, не знаю. Кажется, я навела курок на себя. Помню только, Замшин бросился ко мне и крикнул: „Вспомни своего сына“. В этот момент грянул выстрел. Я оцепенела от ужаса. На полу лежал Замшин. Я сама удивляюсь себе, как я могла выйти незамеченной из дома. Злой рок преследует меня. Со дня смерти Замшина я слышу заупокойное пение монахинь и чувствую запах ладана. Этот запах и похоронное пение сводят меня с ума. Я стала тенью. Ах! как мало доктора понимают. Как мало мы вообще знаем. Как легко стать преступницей. Порой мне кажется, что все люди преступники. От похоронного пения и ладана я спасалась в квартире покойного Замшина, но зачем ты убирала цветами его комнаты? Ведь он был мой… Лена, прости меня! Тяжело тебе, а мне еще тяжелее».

Сорокин вернул Елене письмо, которое она при нем сожгла.

— Я должна ехать на панихиду. Проводите меня!

Всю дорогу до Новодевичьего монастыря они не проронили ни слова.

Посередине храма, утопавшего в сумерках северного летнего вечера, на черном катафалке стоял тяжелый цинковый гроб, в котором лежало синее привидение. Тонкие черты лица Анны смерть еще тоньше очертила. С клироса доносилось пенье монахинь. Звякало кадило в руках диакона. Забравшись в окна купола, закат бросил последние прощальные узенькие дрожащие полоски золотого света на темные своды храма. Полоски света растаяли в клубах ладана перед лицом смерти.

Георгий Иванов КВАРТИРА № 6 ( Петроградский рассказ )

1