СИНЕЕ ЖЕЛЕЗО

На этот раз удар пришелся по латам, и они распахнулись на обе стороны, как створки раковины, обнажив деревянную грудь куклы. Теперь по рукам оружейников отправился меч. Мастера придирчиво водили заскорузлыми пальцами по голубому лезвию – и напрасно; на клинке не было ни одной зазубрины.

- Вот такие мечи мы будем ковать отныне, – сказал Анту Артай, и в голосе его прозвучала гордость. – Такие же мечи получат и хунну, но... – тут оружейник усмехнулся, – с небольшим изъяном: их клинки через полгода смогут рубить разве что трухлявые дрова...

Артай остановился, не договорив: со стороны санной дороги, которая вела в городище, послышались сердитые голоса.

- Кого–то задержали дозорные, – вслух подумал Артай.

И верно, через минуту из леса вышли двое лыжников, за ними ехал хуннуский всадник. Увидев Анта, он направил коня к нему, но Артай загородил дорогу:

-  А ну слезай! Ты, видно, забыл, что находишься в присутствии асо?

- Хунну привык говорить со всяким, стоя на шести ногах, – заносчиво ответил всадник. Язык динлинов он знал довольно хорошо.

- Сойди с коня ––тихо повторил Артай, – иначе ты не устоишь и на своих двоих.

- С дороги, подлый раб! – взревел всадник, и в воздухе свистнула плеть.

- Вот ты как!

Уклонившись от удара, Артай схватил коня за передние ноги, поднял на дыбы и с силой рванул в сторону. Конь рухнул в снег, придавив собой всадника. Тот истошно закричал. Свободная нога его судорожно дергалась в воздухе.

- Совсем как кузнечик – сказал кто–то, и все вокруг засмеялись.

- Помогите ему подняться, – приказал Ант, – да больше не трогайте. – И когда воина вызволили, спросил: – Зачем ты здесь и почему ведешь себя неуважительно?

– Сегодня же баш Ой-Барс узнает все, – вместо ответа пригрозил хунну, потирая ушибленную ногу.

- Зачем ты здесь?

- Меня прислал джуки–князь. Он просил немедленно приехать к нему в А–бу.

- Что-нибудь случилось?

- Да. Ваши поселяне прогнали отовсюду тархана, сборщика податей. – Последние слова хунну произнес по–тюркски, потом добавил, подумав: – Они еще поплатятся за это.

Глаза Анта потемнели от гнева, но он сдержался.

- Скажи Ли Лину, что я приеду завтра. А теперь уноси ноги. Быстро!

Хунну не заставил себя упрашивать, и скоро топот его коня

затих в белом безмолвном лесу.

Глава 8

Оленья упряжка–шестерик бежала по накатанной дороге. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было только, как дышат олени да изредка вздыхает снег, сползающий с еловых лап.

Вровень с санями над чеканными зубьями елей неустанно скользила луна. Ее морозный дымчатый свет струился над лесными полями, высекал бесчисленные разноцветные искры из придорожных сугробов й серебрил снеговую пыль, летевшую из-под копыт упряжки.

Ант и Чагар – оба в медвежьих шубах и валяных теплых сапогах – сидели в санках, борясь с дремотой. Путь они проделали немалый, и в самый короткий срок. Ант спешил, и Чагару приходилось урезать отдых оленям на каждой пропышке[90]. Хорошо еще, что не было пурги и ехать приходилось не по целине... Под утро копыта упряжки застучали как–то особенно звонко, и Ант понял, что они выехали на реку. Отсюда до А–бу, где стоял дворец Ли Лина, оставалось уже немного...

В хуннуском становище, несмотря на ранний час, уже горели костры – степняки всегда встают до солнца. Вокруг лагеря бродили кони, добывая себе из-под наста прошлогоднюю траву.

«Посмотрим, что станут делать хунну, когда лягут настоящие снега», – не без злорадства подумал Ант.

Возле избы Ли Лина он скинул с плеч шубу и сказал Чагару:

- Ступай к нашим. Поспи. Будешь нужен, позову.

По невысокому крыльцу Ант поднялся к порогу и толкнул мерзлую дверь. Наместник сидел за столом и что–то писал. Он, видимо, еще не ложился. В избе было чадно от светильного жира, пахло мездрой и смольем.

- Простите, князь, что потревожил вас так рано, – заговорил Ант, снимая рукавицы и шапку. – Но я увидел свет в вашем окне...

- Рад тебя видеть, асо. Проходи и садись вот сюда, поближе к теплу.

- Я лучше постою – затекли ноги. – Ант помолчал, не зная с чего начать, затем в упор спросил: – О каких податях говорил ваш посыльный? Ведь шаньюй обязал меня платить дань только оружием.

- Не только, асо, не только. – Ли Лин поднялся и неслышными шагами прошел к стене, возле которой стояла резная кипарисовая шкатулка. Потом он вернулся и протянул Анту кусок замши: – Я получил это перед самым отъездом. Читай вот здесь.

- «Повелеваю также, – вслух прочел Ант указанную строчку, – собрать к весне с покоренных динлинов сто гинов золота, триста гинов серебра и четыре тысячи шкурок черного соболя...»

Внизу была оттиснута печать шаньюя.

- Выходит, он обманул меня?! – Ант в бешенстве швырнул кожаный лоскут на пол и наступил на него ногой.

Ли Лин сочувственно пошевелил губами:

- Я думаю, асо, у шаньюя не было другого выхода. Если бы он сказал тебе об этом заранее, ты бы не принял титула и отказался поехать на родину...