Синекура

Дима скрипнул зубами, но промолчал. Тяжело с умными. Блять, и на ком сорваться? Меня же через час выебут, скорее всего. Адриан, судя по всему, любит жесткий доминатно-садисткий ментально-анальный трах, а я предпочитаю ласковое занятие любовью на нежных спинках розовых пони. У нас не сходятся вкусы, я опять буду страдать. А они мне даже поиздеваться не дают напоследок. Возмутительно!

Привезли в ту же квартиру. Я по стеночке в душ. Отмывалась неторопливо, отслеживая слабость организма и готовая в любой момент позвать на помощь, если станет окончательно херово. Но нет. Нормально. Жить буду, ладно уж, уговорили.

Джинсовые шорты и майка. Мокрые волосы по плечам. В принципе, было похер на то, как выгляжу, но как только вышла из ванной, по мертвой тишине, по тяжести антуража поняла, что Адриан уже приехал. И мне захотелось укутать тело в тридцать три покрова ткани, потому что внутри стало холодно.

Медленно пошла в сторону своей комнаты. Он стоял у окна, чтобы поле зрения охватывало сразу все столбцы. Однотонный кремовый свитшот, рукава засучены, темные джинсы. Вроде бы в палате он был во всем черном, хотя, может, атмосфера такая была. Черная.

Я остановилась на пороге, Гена обернулся ко мне и отрицательно повел головой, как только я открыла рот. Спустя секунду поняла почему. Взгляд Адриана беспрестанно скользил по столбцам, от схемы к спискам и обратно. Быстро по сплетениям взаимодействий, кратко на контрагентов, снова на схему, молниеносно вслед за транзитами, обратно к счетам, сверяясь со списками. Я с трудом сглотнула, понимая, что ему мои пояснения не нужны. Он со скоростью света усваивает данную информацию. Ощущение было, как будто я сдаю сложную работу экзаменатору, мастодонту в своей области. Внутренний мандраж от понимания, что это примерно так и есть.

Он медленно направился к столбцам и у меня спазмировались сосуды, когда, не глядя на стол, он безошибочно точно взял маркер, затерявшийся в стопках документов. Он не смотрел на стол, когда проходил, и с той его позиции у окна маркер не разглядеть. Сперло дыхание от понимания, что он замечает и запоминает абсолютно все.

— Здесь. — Скупой жест, твердый нажим и идеально ровная линия пунктиром от одной организации к другой. Пришибло осознанием, что он понял значения меток сделанных мной и только для личного пользования. Их здесь было много и обозначений нигде нет. Я не сомневалась, что он понял их все. — Компании аффилированы, физик с одинаковой фамилией среди списка учредителей одной и среди списка другой, поэтому проверишь эти организации, могут быть варианты обвала незначительных сумм по транзакциям между ними. Здесь. — Ровным быстрым движением обвел идеальным кругом компанию на правом краю схемы на уровне его бедер, — дублировала с этой, — шаг в сторону и, не глядя, так же ровно обводит фирму выше и с другой стороны, — с ее счета списала правильно, в конце перепутала и повторила вот этой, — маркер стукнул об указанную. — Дальше криво пойдет, исправить. Здесь. — Шаг к части сети магазинов и маркер указывает на линию с датой, суммой и номером из столбца операций. — Выставлен счет-фактура?

— Да. — Сдавлено кивнула я, уже понимая свой недочет. Записала итоговую сумму, а когда писала в столбце, то не на ту строку посмотрела.

— Почему НДС не вписан? — не глядя на столбец, негромко спросил он.

Он смотрел ровно и спокойно. Однако, было ощущение, как будто сильнейший подзатыльник отвесил.

— Ошиблась. — Негромко признала я.

Он ждал продолжения. Не моргая глядя все так же на схему, но я понимала, что это проверка. Он увидел промах, который, скорее всего ни на что не повлияет. Это просто не особо важная деталь, но он акцентировал на ней внимание и подал как ошибку. С одной целью — посмотреть на мою реакцию. Осознаю ли я, что оправдываться нельзя. Перед такими нельзя оправдываться, сказали, что ошибка, значит ошибка, взбрыкивать недопустимо. Но повинную голову меч не сечет. Не дождавшись моего промаха, повернул ко мне лицо. Медленно едва заметно склонил голову чуть на бок. Снова удушение от мертвенного равнодушия.

— Поедешь со мной. Выяснилось, что ты склонна к веселым приключениям, имеешь много друзей, а на меня работают исключительно слепые и невыносимо тупые долбоебы, которым нельзя доверить элементарное. — В ровном голосе мощнейший удар хлыста ледяного мрака и Гена одеревенел.

Очевидно, за мое веселое приключение долбоебы выхватили нехилых оплеух от разгневанного царя-батюшки, у которого авантюрный холоп, будучи на самой безопасной позиции, чуть в мир иной не переехал на ПМЖ. Болика, наверное, вообще на кол посадили. На особенный, царский. Да и остальных страстно изнасиловали, ибо царь-батюшка еще не отошел, вон как бранится, и впечатления у его сабмиссив свежи — Гена бледный стоит, аки первый снег, девственный и непорочный, сразу видно, что мощный обряд очищения прошел, вон аж дышать перестал и очи маньячные в пол опустил. Так и хочется по лысоватой головке погладить, извиниться и наврать, что все будет хорошо.

— А как же… — растерялась, глядя на схему.