Синекура

— Приблизительно. — Затушил сигарету, наблюдая, как он гаснет и поднял спокойный взгляд мне в глаза. Не равнодушный, просто спокойный. — По логике выходит, что в двадцати восьми днях в реабилитационном центре его вина, а не то, что указано в истории болезни. Вернее не только в этом его вина.

По логике да. Потому Артем и подтер. По роду деятельности вокруг него много логичных людей, они тоже додуматься могут что белый и пушистый Артем блядина и тварь.

Сглотнула и отвела взгляд. Тоже оперлась руками о перила и разглядывала ночной город.

— Я давала шансы человеку, которому они были не нужны. — Усмехнулась, вспоминая о вертухе Адриана. Надо попросить научить, что ли… — Любила. Когда устала, он уже знал на какие рычаги нажимать, чтобы снова получить шанс. Получил и последствия этого сказали, что на этот раз шанс последний. Он и я, мы оба это знали.

— Забеременела. — Негромко произнес он, глядя в мой профиль.

Кивнула.

— Вышло случайно. Хотела сделать аборт. Пока не поняла, что все будет нормально. Не потому что Артум снова весь такой прекрасный, он устает быстро, ему это надоедает, плавали, знаем. Так что не поэтому. Потому что у меня просто в голове все встало на свои места. Я поняла, что если ради самой себя не смогла стать человеком и остаться им, то теперь будет ради кого. Что пора взрослеть и реально смотреть на мир и людей. Что я не имею никакого права дальше позволять так с собой обращаться и обманывать себя. Поняла, что не хочу давать такой пример своему ребенку. Я не хочу, чтобы глядя на меня он стал таким же. Как я или еще хуже, Артем. Это был мой стимул стать лучше и моя грань, которой раньше не было. За которую я падать не могла больше. Артем понял, что теперь все либо будет по другому, либо я действительно ухожу и ебаться с компанией и прочим ему придется самому, потому что его шлюхи явно это не потянут. У нас отношения… как будто выровнялись. Как будто с другим человеком начала жить. С нормальным, который понимал, что я тоже по другому на вещи смотреть начала и границы ему заступать нельзя. Но сколько волка не корми… — Прохладно усмехнулась, взглядом попросив сигарету. Придвинулся и подкурил мне сам. Остался так же рядом. Сглотнула и продолжила, — на четвертом месяце меня положили на сохранение, с сердцем небольшие проблемы, у беременных часто обостряются всякие болячки. Артем сказал, что он по делам умотал и не может приехать. Ну, ты знаешь, по делам трех фирм. Ему же нельзя там провисы допускать.

— Когда это было? — слегка нахмурился, глядя вниз.

— Этого не было. — Отрицательно покачала головой, выдыхая дым. — Он соврал. Настоящая причина была в том, что когда я позвонила ему, он только сошел с трапа самолета в Венеции, куда отправился на пару дней чтобы развлечься с молодой любовницей. Мне сказал, что боялся потерять деньги. Я боялась потерять ребенка. Тогда я еще не знала, почему именно он не мог приехать. Артем счел, что ложь о деньгах для меня будет менее травматична, чем правда о любовнице. Он ведь знал, что нельзя заступать.

— Тебе его сдали, пока ты лежала на сохранении?

— Добрые люди подсказали, но уже после всего, когда я их приперла к стенке, чтобы охотнее подсказывали. Артем был в Венеции с восемнадцатилетней дурочкой, которая видела в нем бога и вела себя соответствующе этому. Которая знала, что он женат. Которая знала, что жена беременна. Но у нее была любовь. К красивому, богатому, с характером мужику. А он на другое отношение к себе и не согласен. Поэтому не торопился сходить с Олимпа в реальность проблем. Примчался потом, поворковал. У меня было подозрение. Он всегда ласковый когда косячит. Но фактов у меня не было, только подозрения. Как выписали, уехала в загородный дом. А через месяц выкидыш. После него… Экспертиза была куплена. Я знаю, что причина в другом, а не в том, что в документах написано. Знаю, потому что когда в больницу с кровотечением доставили, слышала разговор врачей, что у меня диагностировали наркотическое опьянение. Я тогда еще не полностью отключилась. — Сплюнула вниз, и затянулась глубже. — Разумеется, в эпикризе этого указано не было. Чтобы я не тронула его шлюху, которая подкинула мне наркоту в еду.

— Как ты об этом узнала? — голос вроде бы ровный, а прохлада, как тень той, что витает внутри, чувствуется. Внутри. Нас. Обоих.