Синемарксизм

Диалог происходит между сеансами «Дневного Дозора».

Первые числа января 06-го года.

ГРИГОРИЙ: То ли не помню, то ли не понял, чем все там у них закончилось? Друзья сказали, сходить на этот фильм – лучший способ снять новогодний запой, и я, кажется, уснул под конец, приснилось какое-то собственное продолжение. Любезный Петр, правильно ли я понял, что финал позаимствован из третьей «Матрицы»?

ПЕТР: В финале утверждается старая добрая имперская идея светлых: наше поражение означает абсолютную катастрофу для всех. Горсвет оказывается гарантом вечного возвращения. Идея «отмотать время назад» объединяет, как известно, всех консерваторов и реакционеров мира, они спорят только о скорости и конечном пункте этой перемотки. В отличие от «Матрицы», дозоровская перемотка происходит не в мировых, но всего лишь в национальных границах. Горсвету то есть не важно, что происходит за пределами России, и он согласен пустить там все на самотек. Вообще, важно, что вся структура дозорского мифа – это не система мира, но только система России с ее ордынским и византийским происхождением. Да и апокалипсис показан национальный, а еще точнее, московский – страшный сон современной бюрократии с православными упованиями, имперской идеей и кагэбэшным прошлым.

АЛЕКСАНДР: Бюрократия перематывает нас назад в 91-й, в поздний совок, а точнее, в советизм без коммунизма, т. е. в командно-административный режим, лишенный исторических амбиций, научной программы и надежды на человека как на агента самопознания и самосовершенствования вселенной. Самое интересное для меня, кому удастся подобрать и куда удастся поставить этот отброшенный, лишний, красный элемент. В чьих руках станет бомбой больше не нужная в их машине деталь?

ПЕТР: Ты еще вспомни, как пьяный Городецкий про «вихри враждебные» на сцене кабака пел…

ГРИГОРИЙ: А по-моему, хорошее зрелищное кино. Жанна Фриске открылась нам как драматическая актриса, умеющая правдоподобно отрубать себе пальцы.

АЛЕКСАНДР: Правильное зрелище для контуженных капитализмом.

ПЕТР: А чем показалась тебе, любимый зритель, предыдущая, ночная серия?

ГРИГОРИЙ: Да я уже и не помню. Смотрел у друзей, курили драп. Затрудняюсь ответить.

ПЕТР: Позволь мне напомнить. Это с самого начала была реклама новой российской бюрократии нулевых годов. Ее оккультная легитимизация. «Дозор» – это заказной портрет власти, ее взгляд на себя и всю ситуацию, ее самопиар с помощью мистических образов и конспирологических идей и, наконец, ее послание к управляемым, объясняющее суть смены эпох, от 90-х к нулевым годам.

ГРИГОРИЙ: Власть – это, по-вашему, кто?

АЛЕКСАНДР: Власть – это те, кто зажигает лампочку взглядом, а значит, тем же взглядом может любую лампочку и выключить.

ПЕТР: На желтых грузовиках и в альпинистских цацках представители обобщенных спецслужб и чрезвычайных министерств каждый день откладывают конец света.

ГРИГОРИЙ: Не объясните ли вы мне, рядовому управляемому, в чем же состоит вышеназванное послание?

ПЕТР: Да хотя бы в том, что подлинная власть не может быть открыта и прозрачна, так как срочно решает задачи предотвращения вселенской катастрофы, уготованной темными засекреченными силами, ведущими против этой власти тысячелетнюю войну. Секретность целей и методов власти – это для управляемого, понимай «спасаемого», общества благо и гарантия выживания, а не опасность. Взяв на себя византийскую миссию «катехона», удерживающего, горсветовская бюрократия ежедневно спасает всех от вызванных мистическими причинами катастроф: воронки, лавины и прочие землетрясения. Причины катастроф: чувство вины населения перед своими умирающими родителями и сказочные проклятия, на пути нежелательного исполнения которых и стоят героические бойцы невидимого фронта из желтых грузовиков и в альпинистском снаряжении.

АЛЕКСАНДР: Имперский принцип непрозрачности власти и смехотворности демократии в таком мире наглядно показан в сцене, когда Горсвет создает свой невидимый антикризисный штаб по борьбе с воронкой внутри одного остановившегося мгновения в первой попавшейся квартире типизированных лохов-обывателей, т. е. не посвященных в конспирологические тайны и оттого ничего не замечающих.

ГРИГОРИЙ: Но ведь жанр фэнтези подразумевает героических сверхчеловеков, умеющих проникать даже на страшный уровень к комарам-вампирам, тут исключен сам разговор о демократии?

ПЕТР: Вспомни, если ты ее не проспал, сцену из второго фильма, когда Городецкого пытаются отговорить лететь за волшебным мелом в Самарканд, он вроде бы прибегает к самой настоящей демократической процедуре, громко обращаясь к гражданам пассажирам с вопросом: «Люди, все хотят лететь в Самарканд?» – и их нестройное хоровое «даааа» становится аргументом в споре. Гораздо важнее, что ни в какой Самарканд самолет так и не попадает, как только Городецкий понимает, что мел не там, а у золотого человека из пельменной. Самолет разворачивают, ни у кого не спросясь.