Синева осенних вечеров

Стала память с годами плоше,
Но летят по ночам ко мне
На кровавых обломках лошадь,
Танки в скрежете и огне.
И запекшимися устами
Я твержу на ветру «Ура!»…
И кренятся ко мне крестами
Озверевшие «мессера».
Ах, пугаете нас охотно,
Но смеемся мы вам в глаза,
И хрипит пулемет пехотный
На турели из колеса.
Нет, сраженья — не пасторали, —
Сеча на́смерть, — и это так!
Вы запомнили нас, канальи,
Непечатную речь атак!
Вы запомнили небо в гуле,
Битых «юнкерсов» вороха.
Мы умели — штыком и пулей,
Словом лозунга и стиха!
Век намного мудрей и старше,
Но врывается в сны гроза,
Снятся снова ночные марши,
Сёл заплаканные глаза.
Молодые мы будто снова,
Лезем к дьяволу на рога,
И Кузьмы Горбунова слово —
Как рогатина для врага.
Подставляя в пути плечо вам,
Через дым, через поле ржи
Рвется лирика Щипачева
На Демянские рубежи.
И, как правда, проста, толкова
(Еще волосы не белы),
Муза звонкая Михалкова
В кровь сражается у Полы.
…Стала память с годами плоше,
Но летят по ночам ко мне
На кровавых обломках лошадь,
Танки в скрежете и огне.

1971

И МЫ ЖИВЕМ, ЗАБЫТЬ НЕ В СИЛЕ

В. П. М.

Нам память изменяет часто,
Она, как сеть в реке годов:
Невзгоды, мелочное счастье
Уходят вскользь из неводов.
И мимо — фразы и курьезы,
И шут, что прежде был могуч,
И преданы забвенью грозы,
Над нами бившие из туч.
Иные радости пустые
Давно уж скукой холодят,
Но греют земли, где мы стыли
Годами в звании солдат,
В измятых траками траншеях,
Где мы любили без потерь
Девчонок наших тонкошеих,
Дай бог здоровья им теперь.
И мы живем, забыть не в силе
Ни гроз, ни дружбы, ни вины,
Ни милых девушек России,
Ни первых выстрелов войны.

1952—1972

МАЛЬЧИКАМ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ