Синеволосая ондео (СИ)

– У нас нет. У нас очень маленькая деревня. Ближе к городу станция перекладных. Там можно снять койку, – задумчиво сказал Тайвелл, глядя на Кимата. – Как тебя зовут и куда ты едешь? Почему у тебя такие волосы?

– Меня зовут Аяна. Я еду в сторону Чирде, – сказала Аяна. – Волосы случайно покрасила. Это смоется.

– Чудное имя. Далеко ты забралась от дома.

– Да. А чем занимаются ваш сын с женой и внуки?

– У нас корова и овцы. Ниже по склону ещё сарай. Мальчишки приглядывают за скотом. Невестка прядёт и вяжет тёплые вещи на продажу, а сын ходит за дровами, на охоту, рыбачит в реке и чистит хлев. Летом, конечно, больше работы. У нас огород и поле. А ещё несколько деревьев олли.

– Олли?

Айво удивлённо посмотрела на неё.

– Ты не знаешь, что такое олле? Откуда ты приехала?

– Я издалека.

– Олли – это деревья с плодами, из которых мы отжимаем масло. У нас в деревне для этого отдельный дом с давильным устройством. А издалека – это откуда?

– Из-за Фадо.

– Из-за Фадо? А что там?

– Там степь, – сказала Аяна, и лента затрепетала на ветру под выцветшим небом, над запахом трав. – Там столько всего, что так сразу и не рассказать.

– Знаешь, мне кажется, мы найдём место. Тайвелл! Давай-ка вынем вещи из кладовой и распределим по комнатам, – сказала Айво, и её муж кивнул.

Утро начиналось с темноты и стылости. Аяна тёрла глаза, лёжа в своей маленькой каморке на втором этаже, и постепенно погружалась в запахи этого небольшого дома, приютившего её на время. Кимат спал, тихо посапывая, крепко, как и всегда по утрам, и снаружи за приоткрытой дверью слышались острожные шаги и хихиканье мальчишек.

– А ну, тихо! – шикнула Иллен. – Маленького разбудите!

Мальчишки снова захихикали.

– Это что у тебя? Зачем тебе гвоздь и камень? Ты куда собрался?

– Ну мам! Это мне нужно!

– Мам, отдай ему, нам это нужно... для дела!

– Ладно! Идите, побегайте! Надень шапку, Натилл!

Аяна потянулась и размяла тело, затёкшее от жёсткого, комковатого матраса.

– Не переживай, Иллен, – сказала она, выходя из каморки и зашнуровывая платье. – Его так просто не разбудить.

– Я знаю. За две недели-то я уже поняла. Такой он у тебя спокойный! Только мальчишкам об этом знать необязательно. Иногда, знаешь, так хочется тишины. А тут такой предлог! Ну что ты смеёшься! С таким количеством сестёр и братьев тебе, наверное, известно. Пойдём, поедим, пока каша горячая.

Они сидели за столом, слушая потрескивание очага, и Аяна с аппетитом ела кашу из плющеной авены.

– Знаешь, что меня удивляет? – задумчиво сказала она. – Я прошла уже довольно долгий путь, но, где бы не проходила, везде есть что-то похожее. Вот, например, авена и соланум. У нас в долине есть такие растения, которых у вас нет, и наоборот, но авена, кажется, есть везде. И везде по утрам из неё варят кашу.

– Ну а чем же ещё завтракать? – рассмеялась Иллен. – хлебом с маслом?

– А почему бы и нет, – пожала плечами Аяна. – Тоже неплохо.

Она доела кашу и сходила во двор сполоснуть миску, потом вернулась.

– А ещё везде люди прядут и ткут, – сказала она, подсаживаясь обратно к столу. – только нити прядут из разных материалов. У нас это власка, у вас – шерсть и хлопок, а в Димае я купила плащ из канне.

Иллен сидела, оперевшись на ладонь щекой, и кивала.

– Нити везде одни, – сказала она, улыбаясь. – Тот способ вязания, что ты показала мне, на одной игле, он очень интересный. Спасибо. Я думаю, на весенней ярмарке мои носки будут хорошо продаваться. Я сохраню его в секрете.

– Зачем? – удивилась Аяна. – Почему?

– Чтобы никто не перенял, – так же удивилась Иллен. – Зачем мне делиться тем, что я могу делать и продавать сама? Ты-то проездом, так что тебе всё равно, а мне тут жить.

Аяна задумалась.

– Знаешь, я понимаю, о чём ты. Но у нас в долине учат делиться мастерством, чтобы другие люди могли его улучшить. Ты берёшь чьё-то дело и доводишь его до совершенства в своих руках, а потом добавляешь ещё что-то своё, понимаешь?

– У нас тоже делятся мастерством. Только это стоит денег. К сожалению, это очень дорого. Я не могу позволить себе научить мальчишек писать, потому что для этого нужно платить Виеталлу. Он умеет.

– А ты разве не умеешь... Ой, прости, – осеклась Аяна, подумав, что может обидеть Иллен, но та удивлённо подняла брови.

– Что? У нас почти никто не умеет читать и писать. Это дорого.

– Но как же вы... изучаете мастерство? Как улучшаете чьё-то дело?

– Для этого нужно копить деньги и отправлять детей учиться к мастеру. А зачем для этого читать?

– У нас всё записано в книгах. Мы всё записываем и держим в хранилище, чтобы не забывать. И постоянно добавляем туда новое. За знаниями можно прийти туда.

– И туда можно попасть бесплатно?

– Да.

– Но тогда, получается, каждый может научиться чему угодно, если придёт и прочитает?

– Почти. Погоди, Кимат проснулся.

Аяна поднялась к проснувшемуся Кимату, сходила с ним во двор и вернулась к столу.

– Слушай, этот ветер невыносим. Когда он закончится?

– Нескоро. Мы говорили о мастерстве, помнишь?

– Да. Я положу ему каши?

Она кормила Кимата, и Иллен с умилением смотрела на его пухлые смуглые щёки.

– А его отец – образованный? – спросила она.