Синяя бабочка плетельщика судеб

— Хочу кое-что продать, — улыбнулся я, не обнажая зубов, коих от первоначального комплекта осталось немного.

— Здесь тебе не ломбард, — ощерился старый воин. — А стража. Крикну я, и сюда набежит толпа, которая повяжет тебя в мановение ока.

— К сожалению, информацию в ломбард сдать нельзя, — покачал головой я, резко успокоившись. Ничего он мне пока не сделает. — Да и рыбка в вашем горле окажется гораздо быстрее крика.

— Какая фраза! — восхитился капитан, не обратив на угрозу никакого внимания. — Сам небось лордом был?

— Хотелось бы, но нет, — покачал головой я. Последние два года на такие бездарные провокации не ведусь. — Разве что лордом книг… Да и то, скромный бывший помощник библиотекаря не тянет на это звание. Так вам нужен полный компромат на верхушку Вратного района или нет?

Дианервис задумался, вертя в руках какую-то палочку. Мне это не нравилось, но сначала надо попробовать договориться по-хорошему, морду ему набить я всегда успею. Надеюсь.

— Что ты хочешь? — наконец спросил эрл. — Денег?

— Разрешение на выход из города, — хмыкнув, пояснил я. — Денег я и сам могу заработать, а вот если Жинр узнает о нашем разговоре… Будет бо-бо.

— Почему же ты не промолчишь?

— Совесть замучила, не могу я на такое больше смотреть, — действительно, не могу, однако пришлось придать голосу фальшивые интонации, чтобы не поверили и не посчитали размазней.

Капитан — единственный человек в городе, обладающий достаточной властью, которому можно доверить медную монетку-мою жизнь. Если уж предавать, то по-крупному, как кричат большинство его поступков. Остальные ханы меня попросту убьют, чтобы не портил вид их «благополучного» города.

— Ты знаешь Мертвые пустоши? — задал неожиданный вопрос Эрвис.

Ну как сказать… Знаю большинство зверюшек, причем большую часть лично, а вот с географией сложнее. Впрочем, заблудиться там нереально.

— Немного, — скромно произнёс я. — С чего вдруг такой интерес?

— Просто так выпустить такое убожество за стены я не могу, — покачал головой капитан. Кидаться с обиженными обвинениями и доказательствами обратного я не стал, на самом же деле убожество. Внешне. — Зато кое-кому нужен проводник по Мертвым Пустошам.

Удачно. Обычно в проводники берут охотников, но они, со своей радикальной политикой и повышенным эгоцентризмом здесь не прижились.

— Хорошо, такая оплата меня устраивает, — кивнул я. — Перейдем к моей части договора?..

Через два часа я, мрачно усмехаясь, сидел в таверне «У Рошаля» и мерно попивал сидр. Конечно, беседа с Эрвисом столько не продлилась, даже несмотря на все попытки вытащить из меня ещё больше информации. К его несчастью, я в этом деле был, если не мастером, то специалистом точно: учитель после каждой попойки устраивал мне допрос с пристрастием… Правда, больше получаса мирной беседы у нас не получалось, а мне в очередной раз приходилось придумывать объяснение следам от хворостины для своих дам.

Ухмылка стала немного грустноватой. Веселое было времечко, все было так просто… Даже когда я куковал в тюрьме предварительного заключения за многочисленные дебоши, я знал, что узкоглазый пень вытащит меня. Конечно, это не избавляло меня от порций нотаций и ворчания, но… Что бы он там не говорил, что бы я там не говорил, действия были гораздо красноречивее слов. Можно сказать, он мне был как второй отец, хотя о первом старый пень никогда не распространялся… Наверное, считал непедагогичным во всех подробностях описывать все их с отцом авантюры.

И чего ему понадобилось вдруг умирать?… Непонятно. Просто как-то раз в лесочке сказал мне:

— Ты уже достаточно взрослый, — неловкая пауза. — Во всяком случае не сдохнешь в ближайшей подворотне, — пауза. — Надеюсь. Тело сожги, — на мой недоумевающий взгляд он пояснил: — Задержался я что-то на этом свете.

И испустил дух. Умер. Некоторое время я не мог поверить в это, тормошил его, пинал… Потом осознал, что это подходит под статью «Издевательство над трупом» и, плюнув на все, выполнил его последнюю волю. Горя и страданий не было, только детская обида и стучавшая в висках мысль: «И этот бросил».

Через четыре месяца бесполезного прожигания жизни в столице я заскучал так отчаянно, что пошёл мочить Гуахаро. Итог вы уже знаете.

Хищно улыбнувшись, я сделал ещё один глоток сидра. Хорошо ещё капюшон скрыл мое лицо от посторонних взглядов, не хватало ещё юродивым прослыть… Здесь не принято задумываться о каких-то метафорических вещах, а уж трапеза в одиночестве считается чем-то ужасно скучным. Я их не виню, задумайся они хоть на мгновение о своих действиях, сразу же проснется совесть, а за ней — невнимательность. Единственное возможное наказание за этот грех — смерть, а места интеллектуалов займут молодые, не обремененные муками совести бандиты.

Чудес не бывает. Не мог мастер боевой магии взять в ученики мальчишку-бродягу просто потому, что понравилось его упрямство. Зато этот мастер мог взять под опеку сына своего давно умершего друга. Так сказать расплата за то, что не поддержал его в этой самоубийственной авантюре. Бонус судьбы в наследство.