Синяя Борода, или Хуложница и Чернокнижник (СИ)

- А вам? Вам не надоело... все это? - он широким жестом обвел окружающий пейзаж - Вам никогда не хотелось уехать? Увидеть мир, других людей, другое общество, столицу, королевский двор? Море, горы, огромную южную луну на полнеба, чудеса архитектуры? Вы ведь художник, вы живете зрительными впечатлениями, а их источник так скуден...

- Зачем это мне, я понимаю. Я только понять не могу, зачем вам я?!

- Адель... Да, я тебя люблю! Ты это хотела услышать?

- Нет! - закричала Аделаида. Это "люблю", оно прозвучало пощечиной - Не смейте разговаривать со мной таким тоном!

- Каким тоном?!

- Как-будто деревенской дурочке милость оказываете! Я правду хочу услышать - или вон отсюда!

- Ого! А вас паршиво воспитали!

- Вы даже не представляете, насколько!

- Ну все, хватит. Давай поговорим разумно. Аделаида, подумайте, какие мне выгоды жениться на вас, кроме личной симпатии? Ваши родители настолько богаты, а я об этом ничего не знаю?

- Смотря что считать богатством. В конце концов, у меня нет никаких доказательств, что вы именно тот, за кого себя выдаете, а не какой-то проходимец...

- Меня не затруднит доказательства предоставить. Я признаюсь вам честно, в моей в прошлой жизни и в прошлой женитьбе не все гладко и безоблачно было... Я надолго разочаровался в женщинах... да и в людях вообще... А вы не похожи ни на одну женщину из тех, кого я знал прежде... и я хочу увезти вас с собой. Мне иногда бывает одиноко, знаете ли. Я давно не романтик и других слов для выражения чувств мне не найти, но вы же ведьма? Посмотрите мне в глаза и скажите - я был искренен?

- Я должна подумать, - буркнула Аделаида.

- Думайте. У вас еще примерно полминуты.

- К чему такая спешка?

- Сюда идет ваш отец, и я боюсь, он сможет вас отговорить - откровенно признался барон.

Теодор, кажется, что-то прочитал по их лицам, потому как заметно встревожился, но и слова не успел сказать, как Себастьян выступил вперед:

- Мне нужно поговорить с вами. Наедине.

- Как вам буден угодно - настороженно кивнул Теодор.

Оставшись в одиночестве, Аделаида прижала руки к бешено бьющемуся сердцу. Самое правильное, естественное, разумное - сказать решительное и окончательное "нет". Адель ему не верила! Он был странен, подозрителен целиком и полностью - до последнего слова, до кончиков двух седых волосин в синей бороде! Но...

Самое важное решение. Жизненно-важное.

Она поняла, что чувствовал Нил, выбирая между двумя бокалами.

Намотав сотню кругов возле девственно-чистого мольберта и искусав все ногти, Аделаида бросилась в дом.

- Адель! Дочь моя! - выскочивший из кабинета Теодор заключил ее в обьятия - Господи! Радость то какая!

- Какая? - изумленно осведомилась Аделаида, высвобождаясь.

- Свадебку сыграем на следующей неделе, и правда, чего его медлить... - продолжал лучиться счастьем отец.

Адель утратила дар речи. Зная глубочайшую "симпатию", испытываемую Теодором к незнакомцу и вспыльчивый характер отца, она опасалась, что их разговор может закончится мордобоем, а уж в твердом категорическом "нет! и вообще моя дочь уже: давно помолвлена; собирается в монастырь; смертельно больна" - вовсе не сомневалась. Вначале она даже заподозрила со стороны отца издевку, потом обиделась. Это ж надо, вот значит как на самом деле он чаял сбыть старшенькую с рук, едва не плачет от радости, бедолага...

- Я вообще-то еще не дала своего согласия! - сказала она мрачно.

Но Теодор даже не обратил на ее слова внимания.

- Эй, мать! Бьянка! Все сюда! Все сюда! Я хочу представить вам моего зятя!

Мать с сестрой и даже Надин пораскрывали рты. Мама пыталась возражать:

- Но так неожиданно... Чему ты радуешься? Теодор... Между прочим я, как мать, тоже имею право голоса и я...

- Молчать! Это надо отпраздновать! Мать, неси вино!

- Поздравляю... - пролепетала ошеломленная Бьянка.

Аделаида больше не пыталась возражать. Отец принял решение, и, хотя ей очень хотелось стукнуть папашу по голове чем-то тяжелым, дабы привести в себя и стереть с его физиономии эту неестественную, дурацкую улыбку - в глубине души она была рада, что ей решать - уже не надо. Она ведь послушная дочь, а папа тут ведь самый умный?

И пусть все идет, как идет.

- За молодых! - сказал отец, салютуя бокалом.

Барон широко и нагло улыбался Аделаиде. Ты-то чему рад, дурак? Не видишь, что ли, как даже родной отец от "сокровища" издыхаться спешит, это тебя ничуть не настораживает?

Мама стояла в стороне, смертельно-бледная. Бьянка удивленно-недоверчиво улыбалась. Из кухни пахло горелым, но на это обратила внимание одна Адель.

- Надин! - закричала она, кивнула жениху. - Вы ведь согласитесь остаться у нас на обед?

***

Луна, почти полная, заливала сад своим тусклым, таинственным светом, не помогающим увидеть предметы ясно и в их истинном обличьи, а только создающим иллюзию видимости.