Синяя Рыба

Теперь, когда Качели не двигались, у ребят появилась возможность рассмотреть их как следует. Они представляли собой длинную люльку, похожую на венецианскую гондолу, с низкими сиденьями из деревянных досок, окрашенных, как и весь корпус, в нежный небесно-голубой цвет. Позолоченный нос — вытянутый и изящно изогнутый вверх, был сделан в форме головы морского конька, а корма — в форме его хвоста; такая же резьба, весьма искусно выполненная, шла с внешней стороны по обоим бортам. Но самыми удивительными были их крылья — молочно-белые, покрытые нежным пухом, как у новорожденного грифона, они все время находились в движении, трепыхаясь часто-часто.

Максим торжествующе улыбнулся, и опустил руку.

— Замри! — быстро прошептала Вика. — Не делай резких движений.

Крылатые Качели вздрогнули.

— Осторожно… — девочка сделала шаг, но своенравные Качели, почуяв ее неуверенность, сорвались с места и взмыли в небо. Сделав круг, они спикировали вниз и приземлились на вершине соседнего утеса. Теперь, чтобы добраться до них, ребятам нужно было спуститься вниз, пересечь долину, и опять забраться на гору.

— Так нечестно! — негодующе взвыл Максим.

— Скорее! Кажется, они ждут нас.

Но когда Максим с Викой одолели подъем и хотели было подойти к качелям, они вновь вероломно ускользнули у них из-под носа, покружили в небе, и опустились на землю, но не туда, где стояли дети, а немного поодаль. Так было несколько раз — крылатые Качели ни в какую не желали подпускать к себе незнакомцев — то ли стремясь проверить их, то ли попросту капризничали. В конце концов, ребятам это надоело — а, побегав с горки на горку, они так уморились, что от усталости у них дрожали колени. Тогда Максим, подняв магический Жезл, угрожающе крикнул:

— Все, хватит! Достаточно. Мы вас не за тем позвали, чтобы в салки играть! Поиграли, и будет. Не знаю, уверен ли я насчет Заоблачных гор, но если вы сию же секунду не прекратите это безобразие, я… я… я разнесу вас в щепки! Уж будьте спокойны, в этом я уверен!

— Максим! — прошипела Вика, — Что ты плетешь? Они обидятся на тебя и улетят насовсем!

Однако девочка, к счастью, ошиблась — слова Максима произвели на Качели должное впечатление, и они тотчас же подлетели к ребятам и терпеливо замерли, пристыженно потускнев.

Максим, а за ним и Вика сели в люльку, друг напротив друга.

— Отвезите нас в Заоблачные горы, — сказал он.

— Туда, где бы мы смогли отыскать Знаки, — уточнила Вика.

Качели не двигались.

— Кажется, русалки упоминали, что нужно сказать что-то еще, — Максим наморщил лоб, и одним духом выпалил: находясь в здравом уме и трезвой памяти, я по собственной воле намереваюсь воспользоваться крылатыми Качелями в качестве транспортного средства, полностью отдавая себе отчет в том, что всю ответственность от возможных последствий данного решения я беру на себя, и не стану перекладывать ее на кого бы то ни было, будь то человек, зверь, или иная сущность. С условиями ознакомлен и согласен. Претензий и возражений не имею, — он перевел дыхание, — Давай теперь ты!

Качели заработали крыльями и поехали по земле.

— Находясь в здравом уме и трезвой памяти, я по собственной воле намереваюсь воспользоваться крылатыми Качелями, — начала Вика, стараясь вкладывать в свои слова как можно больше чувства.

«Вы должны быть на сто процентов уверены в себе, иначе они не взлетят», — вспомнила она напутствие русалок.

Как только она произнесла последний слог, крылатые качели оторвались от земли и, заложив крутой вираж, взлетели вверх. У ребят моментально захватило дух. Полет на крылатых качелях был необыкновенным ощущением, не похожим ни на безбашенное, ребяческое удовольствие от «высшего пилотажа» грифонов, ни на утонченное, воздушное наслаждение от парения на летунчиках — это было совершенно особенное чувство — свежее, как морской бриз, пряное, как кориандр, и яркое, как все в Абсолюте. Качели не двигались по прямой — они то проваливались в воздушные ямы, то резко взмывали вверх, словно на трамплине, отчего путешественникам казалось, что они едут по бесконечным американским горкам.

Заоблачные горы становились все ближе, громоздясь друг на друга, они надвигались со всех сторон, и Вике казалось, что они смотрят на них, изучают, оценивают. На некоторые, самые высокие, были нанизаны толстые лепешки облаков. Обветренные пики скал хмуро глядели вслед путешественникам, словно тоже хотели улететь, но не могли, так как были навечно прикованы к земле. Их асимметричные темные силуэты были похожи на окаменевшие останки древних чудовищ, которые, должно быть, когда-то населяли эти края.

По мере того, как Качели поднимались выше, холод постепенно давал о себе знать — сначала незаметно, но потом все сильнее. У Максима в рюкзаке нашлась пара перчаток, к сожалению, только одна, и он отдал их Вике. Ребята подняли воротники, плотно запахнулись в плащи, но все эти меры от мороза не спасали. Стуча зубами, пассажиры крылатых Качелей постепенно превращались в сосульки. Бьющий в лицо поток ледяного воздуха только усиливал это состояние. А они все еще продолжали подниматься вверх.