Синяя Рыба

Когда все облака остались далеко внизу, а воздух стал таким разреженным, что стало трудно дышать, крылатые Качели вдруг резко сбросили скорость, и пошли на посадку.

— Выше мы уже не поднимемся, — сказала Вика. — Это их потолок.

— Выше уже не небо, а космос.

Наконец, Качели остановились.

— Они хотели облететь эту гору, но она оказалась слишком высокой, — Максим спрыгнул на землю, тут же по колено провалившись в глубокий снег, — Видимо, то, что нам нужно, лежит за ней.

— Понятно теперь, почему Жезл спрятали именно здесь, — выдавила Вика, тяжело дыша, — воздуха не хватало, — Живому человеку здесь находиться невозможно.

— Говори шепотом, — Максим с тревогой покосился на вершину, — Мы стоим на леднике. Иногда даже громкого кашля достаточно, чтобы спровоцировать сход лавины.

Снеговик

Качели высадили их на склоне огромной горы, на редкость правильной пирамидальной формы; вершина, как сахарной глазурью, была укрыта белоснежной шапкой снега и льда, делавшей ее похожей на гигантскую ромовую бабу. Все это было очень красиво, но изнуренным путешественникам было не до красоты — они устали, продрогли, и вдобавок страдали из-за недостатка кислорода.

— Главное — не останавливаться, — твердил Максим через каждый шаг. Идти. Двигаться. Если мы будем двигаться, то согреемся.

— Сейчас бы кружку горячего шоколада, — мечтательно прошептала Вика, — подкинуть дров в камин, и закутаться в пуховое одеяло… Я одного понять не могу: зачем нас надо было тащить на самую верхотуру? Неужели нельзя было выбрать другое место, хоть немного ниже?

— Может, потому что ты сказала — «туда, где бы мы смогли отыскать Знаки?» — предположил Максим.

— Откуда качелям знать, где спрятаны наши Знаки?

— Понятия не имею, — неожиданно лицо Максима просветлело, — Но они знали! Гляди!

Он показывал на сутулый каменный утес, сиротливо высившийся над горным плато. В профиль его силуэт был похож на гипертрофированное человеческое лицо — крупный, мясистый, непропорционально длинный нос, покатый лоб, глубоко посаженные глаза, губы, словно полуоткрытые в крике, тяжелый, выдвинутый вперед подбородок. Совсем не обязательно было иметь большое воображение, чтобы представить себе, что это превращенный в камень великан, который вот-вот очнется от колдовского сна, зашевелится, повернет голову и посмотрит прямо на тебя — столь отчетливо были видны все черты лица, вплоть до малейшей черточки.

— Это знак, — вздрогнула Вика, — Он указывает нам путь!

— Ставлю что угодно, нам туда! — горячо прошептал Максим. Его голос дрожал от ликования, когда он доставал компас и онемевшими руками наводил стрелку, — Ага, этот великан смотрит на север!

— Вперед!

Как и в прошлые два раза, ребят вновь охватило необычайное волнение; воодушевленные получением нового Знака, они бодро зашагали вперед, на время даже позабыв про усталость и холод. Но оптимистического настроения хватило ненадолго — постепенно оно начало выветриваться, а как только спуск закончился и начался подъем, выветрилось окончательно. Зато все тяготы пешего похода навалились на путешественников с удвоенной силой.

За горой была гора, за ней — другая, еще дальше — следующая, и так до бесконечности. Во все стороны света до самого горизонта тянулся один сплошной горный массив; кое-где его пересекали горные цепи, пики и хребты с укутанными в ледники остроконечными вершинами. Создатели Абсолюта, невольно подумала Вика, малость переборщили с Заоблачными горами, — этих гор хватило бы на добрый десяток волшебных миров и на столько же материальных.

— Да уж, гор не пожалели! — язвительно заметила она, — Чувства меры им не занимать.

— Кому — им? — не понял Максим.

— Тем, кто устроил тут весь этот кошмар! Ну кому, скажи, понадобилось столько гор? Неужели нельзя было сделать одну гору, ну, две, три, но зачем было создавать так мно-о-ого гор? Попробовали бы они по этим горам побегать — я бы на это посмотрела.

— Да ладно, — миролюбиво вздохнул Максим, — Теперь уже все равно ничего не изменить, мы, по крайней мере, точно не можем. В жизни всему должно быть место — даже горам.

Вика с сомнением покачала головой, но от дальнейшей дискуссии воздержалась, вспомнив предостережение насчет лавины. Узкая тропка, по которой они шли, серпантином вилась по самому краю. Ребята буквально прилипли к скале, стараясь находиться как можно дальше от пропасти справа, и передвигаясь мелкими шажками. На этот раз, к счастью, обошлось без приключений: вскоре опасная тропа кончилась, и они оказались в долине. Со всех сторон ее окружали высокие скалы, отчего путники почувствовали себя на самом дне громадного каменного котла. А в середине, на огромном сугробе гордо стоял снеговик.

Самый настоящий, самый что ни на есть классический снеговик — три шара, мал мала меньше, взгроможденные один на другой, черные хитрые глазки-угольки, нарисованный рот, нос морковкой, а вместо шляпы — старое жестяное ведро с продырявленным дном. Еще на нем был вязаный шарф, «чтоб не замерз»; толстые рукавицы украшали руки-палочки.