Синяя звезда Аурин

Удержало меня, наверное, воспоминание об опекуне Ника. Если я единственная, с кем он или Ник могут связаться, то мне надо постараться пожить подольше.

– Я в туалет, – сообщила я своим соседкам по столу, и это, кстати, вообще были первые слова, прозвучавшие за нашим столиком после глюка. Что лишний раз подтверждает массовость явления.

Туалеты были на месте. И вроде выглядели даже так же, насколько я помнила. Я подошла к входной двери – заперта, как и следовало ожидать. Вернулась в зал, заказала коктейль, понюхала – вроде как настоящий, но пить не стала.

С первого взгляда клуб вообще казался совершенно обычным, нормальным, вон там танцуют, тут сидят за столиками и что-то пьют… Но атмосфера была не та. Люди переглядывались настороженно, кто-то даже испуганно. Вместо драйва в воздухе летало напряжение и недоумение. Я уже собралась было вернуться на своё место за столик и аккуратно навести коллег-пилотов на некоторые мысли, но тут у меня за спиной прозвучало:

– Объясни.

Я порывисто обернулась, чуть не выронив и значительно расплескав коктейль, который так и держала, оказывается, зажатым в руке. А я уж и забыла про него…

– Присядем, – сказал тот же голос. Не предложил, не спросил, просто произнёс, вообще без каких-либо эмоций.

На лице молодого человека, которому, судя по всему, принадлежал голос, эмоций тоже не было никаких. Я поняла это не сразу, сначала мне просто стало страшно, когда я на него взглянула – лицо было сродни мёртвой маске.

Мы сели, и он повторил:

– Объясни.

– Что именно? – всем своим видом я выразила готовность сотрудничать.

– Вы не радуетесь, – сказало существо напротив. Это точно был не человек, везёт мне на них в последнее время. На нечеловеков.

Я не сразу сориентировалась что отвечать, и оно пояснило:

– Мы взяли радующихся людей, поместили в те же условия, а люди не радуются. Почему?

Вот интересно, он сам-то радовался бы? Хотя, судя по тому, что не понимает, либо у них совсем другие эмоции, либо их вообще нет.

– Я думаю, как объяснить, – на всякий случай проинформировала я собеседника. Он не мигая смотрел, и я чувствовала себя под этим взглядом примерно как под дулом автомата. Ладно, будем исходить из того, что с эмоциями у товарищей напряг… – Вы голод ощущаете?

– Ощущаем, если долго не принимать пищу, – отчитался мой визави.

– Ну вот, представьте, что Вы только что поели, и Вас вырубили на день, или что там у Вас считается долго, а потом привели в чувство и удивляются, что Вы – голодный…

– Людей надо покормить? – совершенно не понял мою аллегорию этот экспериментатор.

Я покачала головой и придержала ответ, что, чтобы еда вызвала бурную радость, людей надо дня два не кормить.

– Мы пробовали вызывать эмоции напрямую, – поведал тем временем мой собеседник, – но люди очень быстро заканчиваются.

Мне стало жутко. Люди у него быстро заканчиваются, вы только вдумайтесь…

– Ты испытываешь страх, – сообщил этот, начавший меня невероятно злить, инопланетянин. Теперь я уже не сомневалась, что нас умыкнули те самые неуловимые. – И что-то ещё… Злость? Почему?

– Потому что люди у вас быстро заканчиваются, – огрызнулась я. Но он меня не понял. Вообще.

– Объясни. Вы ведь не разделяете болевые ощущения друг друга.

– Слушай, – осенило меня. Вернее, это мне показалось, что осенило, что я нашла-таки точку соприкосновения. – А как вы размножаетесь?

– Зачем размножаться? – совершенно серьёзно и всё так же бесстрастно поставило оно меня в тупик. Действительно, зачем?

– Вы роботы? – удивлённо спросила я. Больше уже совсем ничего в голову не шло.

– Нет чётких критериев, – пояснил, ага. Видимо, робот. Но зачем роботам, чтобы мы радовались? Или им любые эмоции интересны? Но страх вот куда проще вызвать… Значит, проблема с положительными эмоциями? Не удивительно, если они добывают их именно таким методом.

– Развесели их, – вдруг велел мне похититель-экспериментатор. И в ответ на мой удивлённо-недоверчивый взгляд добавил. – Тебе же не нравится, когда люди быстро заканчиваются? И сама радуйся.

– Люди не могут испытывать радость постоянно, – попробовала я вразумить непонятливое бесчувственное существо. Но оно было непреклонно: либо мы радуемся так, сами как-то, либо в ход идут наркотики и другие средства воздействия, от которых люди "быстро заканчиваются".

Договорить мы не успели. Вполне предсказуемо кто-то попытался выйти, наткнулся на запертую дверь и стал паниковать. И теперь эта паника разрасталась как снежный ком, люди начали искать видеофоны, не находили, и это только усиливало нервозность и истерию. И нас всех снова вырубили.

И на этот раз, ура, я видела Ника.

– Привет, – как-то очень тепло и нежно сказал он. Совершенно не смущаясь своего неподобающего вида – он был в душе и, соответственно, совсем-совсем голый.

Я оторопело рассматривала его некоторое время, да, у нас было, но я не нагляделась, а потом всё же поинтересовалась.

– Ты вообще знаешь, что я тебя вижу?

– Да? – совершенно не удивился Ник и, горделиво приосанившись, принял позу культуриста.

– Пижон, – улыбнулась я, вспомнив своё первое впечатление. Оказывается, всё же верное.