Синие дожди

Фашистские штурмовики на бреющем полете проносятся над городом. Завывание моторов, взрывы. Все распластались на полу. Черные тени крыльев снова и снова закрывают окна.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Саша… Илюша… Милда… (Переползает от одного к другому, готовая каждого из них прикрыть своим телом.)

АКТ ВТОРОЙ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Слабый рассвет проникает в окна. Одиночные выстрелы вспарывают тишину. Они кажутся более страшными, чем только что умолкнувшая канонада.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а  бесшумной тенью двигается по комнате, отодвигает стол, табуретки, расчищая путь к дивану. М и л д а  и  С а ш а  вводят повисшего у них на плечах  Г р и г о р и я.

Ворот гимнастерки у него разорван, лицо забинтовано.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Сюда, сюда…

Григорий грузно осел, и Милда с Сашей не довели его до дивана, усадили на стоящую поблизости табуретку.

Гришенька!.. Гриша… (Ощупывает грудь, ноги сына.)

М и л д а. Он не ранен. У него контузия и ожоги.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Как же ты его нашла?

М и л д а. Когда наши отступали, я все стояла на переезде. Не прошло ни одного танка. Тогда я пошла оврагом к шоссе, где был бой. Там фашисты ходили по полю и добивали раненых.

Снова слышатся одиночные выстрелы.

Там и нашла его. Он лежал в нескольких шагах от танка. Оттащила в бурьян. Один фашист подошел совсем близко, но тут в башне начали рваться снаряды, и это помогло мне… Танкисты дрались один против ста! Ни шагу не отступили! Я ползла — и везде были фашисты, как передохшая саранча…

С а ш а. Его надо переодеть и спрятать. Утром, возможно, будут обыски.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Сейчас я найду белье. Вот. Оно чистое.

Пытаются стянуть с Григория гимнастерку. Он вдруг выпрямился и грудью пошел вперед.

Г р и г о р и й. Самарин! Заходи с фланга! Огонь! Огонь!.. Берите в клещи! Вася! Вася Рыбаков! Кончатся снаряды — иди на таран! Они не пройдут! Не пройдут! Но пассаран!..

Он весь воспламенен боем. Милда и Саша с трудом удерживают его.

Живым не сдамся! Живым не… (Так же внезапно ослаб, и его укладывают на диван.)

Все устали и некоторое время сидят в бездействии.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а (подает Милде воду). Попей. И ты, Саша.

С а ш а. Не лучше ли нам его наверх поднять? Там безопаснее.

М и л д а. Да, пожалуй.

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. А как же белье?

М и л д а. Там и переоденем.

Подняли Григория и уносят. Сцена пуста. Тикают ходики.

Но вот кто-то заглянул из сада в окно. Скрипнула дверь. Голос Леньки: «Приперлись! Заходи». Входит  Л е н ь к а. Одежда на нем обгорела и висит лохмотьями.

На щеке — ссадина. Осмотрелся. По расположению предметов определил, что дом не брошен, в нем живут.

Л е н ь к а. Спят, и дверь открыта… (Неодобрительно покачал головой. Услышав голоса наверху, насторожился и поднялся на несколько ступенек.)

Там разговаривают Саша, Милда и мать. Это успокоило его. Сразу же вернулись присущие ему независимость и резковатость.

Ну, входи же! Долго тебя приглашать!

За руку втягивает  д е в у ш к у  лет пятнадцати. Девушка упирается и смотрит зло.

Это мой дом. Здесь я живу. Садись. Хочешь есть?

Девушка молчит.

Тут у нас всегда кое-что из жратвы имеется. На случай, если кто припоздает. (Открыл створки буфета.) Так оно и есть! Ну!

Девушка отрицательно потрясла головой.

Кто тебе поверит? Со вчерашнего дня одним воздухом питаемся.

Девушка упорно отказывается, забилась в угол.