Синие дожди

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Я была не права, когда решила, что моя жизнь уже кончена и мне не следует ни во что вмешиваться… Я не буду больше безучастным свидетелем. До тех пор, пока я жива, в этом доме все останется так же, как это было при жизни твоего отца. (Собирает подушечки, снимает со стен ковры.)

Х р и с т и н к а. Что это значит? Что это значит?

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Это значит, что я передумала идти туда — на чердак. В нашем доме достаточно комнат, чтоб всем жить по-человечески.

Х р и с т и н к а. Как же достаточно, если я ючусь здесь, у всех на виду! Ни одеться, ни раздеться!

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Займи эту комнату.

Х р и с т и н к а. В ней живет папа!

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. У него есть дом. Для одного это более чем достаточно.

Х р и с т и н к а. Какой дом? Какой дом? Разве не знаете, что он уже продан! И задаток получен!

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Пусть вернет.

Х р и с т и н к а. Как же он вернет, если деньги уже истрачены! На эти ковры, на эти стулья, посуду!.. Саша! Что она взбеленилась? (На Асю.) Это ты ее настропалила? Ты? (Она готова начать драку.)

А с я. Успокойся.

Х р и с т и н к а (Саше). Говори, кто хозяйка в доме — я или она?

С а ш а. Мама…

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Я во многом виновата перед тобой, Саша. Я должна была тебя воспитывать иначе, но вот… Наверно, потому, что мне в детстве жилось нелегко, я была слишком мягка с вами. Излишне опекала. А мужчины должны оставаться мужчинами! И пока я с тобой, я помогу тебе стать сильным! Таким, какими были твой отец, твои братья!

Х р и с т и н к а. С ума старуха сошла! Рехнулась!

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. В этом доме больше не будет дурмана табачных листьев! (Выбрасывает приготовленные для продажи мешки с табаком.) Иди и скажи своему тестю, чтобы он перестал вскапывать грядки.

С а ш а. Что ты, мама! Ты представляешь, как он взъярится, если я скажу ему об этом?

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Не бойся, сынок. Трусость — презреннейшее из чувств. Или ты не сын красного конника Лариона Карташова.

С а ш а. Я пойду, мама… Я скажу! (Убегает.)

Христинка завыла, закрутилась по комнате.

Х р и с т и н к а. Ну, погодите!.. Сейчас он вытеребит тебе седые патлы! Ишь чего захотела! Раскомандовалась! И сынка твоего милого приведут в послушание! (Снова прибивает коврики, собирает рассыпавшийся по полу табак.)

Голос из прихожей: «В этом доме, я вижу, двери никогда не закрываются…»

Галина Яковлевна встрепенулась, Ася слабо вскрикнула — так знаком им этот голос. Кто-то вошел в прихожую и неторопливо закрыл за собой дверь. Появляется  Л е н ь к а. Не сразу можно узнать его, так он изменился за эти годы: лицо огрубело, черно от ветра и солнца, на виске — шрам, и только волосы его все так же светлы. Он вытянулся и стал шире в плечах. Пилотка на нем — Советской Армии, но гимнастерка и шинель — иной. Незнакомые ордена на его груди.

Леня… (Попятилась и забилась в угол.)

Л е н ь к а (увидел мать, увидел Асю, узнал ее в сотую долю секунды, и лицо его дрогнуло, но он сохраняет все тот же спокойный вид). А что… к ужину я сегодня опоздал или нет?

Г а л и н а  Я к о в л е в н а (сдерживая себя и в тон ему). Нет, сынок… не опоздал. Ты пришел вовремя, что бывало довольно редко.

Л е н ь к а. Мама! (Кидается перед ней на колени и целует ей руки, лицо.) Мама!

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Леня… сын мой… жив, жив! (Ощупывает ему плечи, голову.)

А с я. Здравствуй!

Л е н ь к а. Здравствуй!

Г а л и н а  Я к о в л е в н а. Неужели мне это не приснилось?.. Но как же так? Ведь были свидетели, видели…

Л е н ь к а. Когда ударил залп, Гриша заслонил меня своим телом. Мы так и упали в яму. Ночью я выполз. Шел не помню куда. Домой нельзя было возвращаться. Забился в какой-то сарай и там заснул. А утром попал в облаву. Нас погрузили в вагоны и повезли в Германию. Я работал в каменоломнях. Оттуда бежал с сербом Милошем Бранковичем. В горах мы нашли партизан. После освобождения Белграда я сразу же сюда. Я не мог тебе писать, мама!