Синие дожди

Убежали. В гостиной появляется  К и р и л л  П е т р о в и ч. Подошел к телефону, набирает номер.

К и р и л л  П е т р о в и ч. Викентий Агафонович?.. Если ты поднял трубку и слушаешь, то приходи. Вечером я дома. (Держит трубку, не уверенный, что на том конце провода кто-то есть. Повторяет.) Викентий Агафонович, если ты поднял трубку и слушаешь, то приходи. Вечером я дома.

С кухни возвращается  А л е к с а н д р. Их взгляды встретились. Кирилл Петрович положил трубку и опустился в кресло. Александр закурил. Сел по другую сторону столика. Молчат. Александр взял блокнот, что-то написал в нем и, вырвав листок, протягивает его Кириллу Петровичу.

(Прочитав.) Что ж, это разумно. Оборудование в третьем цехе пора заменить. Устарело.

Александр написал еще что-то.

Толмачева на главного технолога?.. (Задумался.) Он-то справится, не сомневаюсь. Но кого на его место?..

Е в г е н и я (входит, повязывая на ходу передник). О чем вы тут?

А л е к с а н д р (улыбнулся). Посвящаю тестя в заботы его бывшего завода. Возможно, ему интересно.

Е в г е н и я. Конечно, интересно. Конечно! (Обняла Александра.)

Кирилл Петрович внимательно смотрит на них.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Комната Федора. Аккуратность и хаотичность ведут здесь меж собой длительную и безуспешную борьбу. Четко расставлена мебель, каждая вещь при месте, и в то же время — на полу скомканная бумага и копирка. Вокруг пишущей машинки — завалы рукописей. А л и с а  пытается все это привести в порядок. Ф е д о р  присел на корточки и разбирает принесенные книги и журналы.

Ф е д о р. Надо. Надо. Эта уже ни к чему. Эта написана такой же бездарью, как и я! (Отшвырнул книгу.) Бо-же… Как ты достала? Библиографическая редкость! За нею в читальном зале очередь!

А л и с а. А я выпросила домой.

Ф е д о р. Ты гений. Гений!.. Если мне и удастся добить до точки это сочинение, то половина сделанного в нем — знай! — твоя. Я подозреваю, что без жены вообще нигде и никому еще не удавалось написать диссертацию!

А л и с а. Федя, ты неисправим! (Целует его в лысеющую макушку.) Ты и в самом деле хорошо поработал без меня?

Ф е д о р. Посмотри. Раздел почти готов. Так что к Светланке я поеду! Поеду!

А л и с а. Постарайся к осени все закончить.

Ф е д о р. Упаси бог, чтобы я еще один отпуск загубил ради этой писанины!

А л и с а. Как ты можешь так говорить о своей работе?

Ф е д о р. Это моя работа?.. Моя работа — резать, сшивать, поднимать на ноги потерявших надежду людей! Мои руки привыкли к горячему человеческому телу. А это — бумага! Шелестящая мертвая бумага!

А л и с а. Ну ладно. Не разжигай себя. Работай. Займусь твоей картотекой.

Ф е д о р. Как будто я не работаю… (Печатает.)

Алиса заполняет карточки.

Включи, пожалуйста, музыку. Как-то легче думается… Мой двойник говорил мне ночью: эх, старина, когда-то ты мечтал стать дирижером симфонического оркестра…

Алиса ставит на диск проигрывателя «Болеро» Равеля. Продолжают работать.

(Бормочет.) Серафим Ильич Коврижных… Помню, помню этого старичка. Он принес мне удачу. (Листает историю болезни.) Именно тогда я подумал, что можно все иначе… Кстати, последняя моя операция похожа на эту. Как-то больной? (Встал.)

А л и с а. Ты пойдешь звонить в клинику?.. Если там узнают, что ты здесь, никуда не уехал, то без конца будут консультироваться.

Ф е д о р. А для кого секрет, что я дома? (Выходит и вскоре возвращается.) Вот, порядочек. Стул нормальный. Аппетит день ото дня улучшается. И мне — веселее… Эй ты, двойник! Хоть я и не стал дирижером, но, как видишь, топчу землю не напрасно!.. (Печатает, изредка неожиданным жестом руки отсчитывает ритм музыки.)

Алиса поглядывает на мужа. Ей хочется что-то сказать ему, но она не решается.