Синие горы

Малыш и не подумал убежать или испугаться. Наоборот, обхватил его джинсовую ногу ручонкой и стал обходить огромного дядьку кругом, задрав кверху личико. На круглой щёчке прилипшая каша. Золотистые волосёнки колечками от пота. Колготки не по размеру, одна штанина спустилась и волочилась следом, как серая змейка. Наступит на неё — упадёт!

Легко, как пёрышко, поднял мальца на руки, подумал: «Кукушка какая-то, небось курит в песочнице. Сидит там, смолит, а дитё без догляду — не ровён час, дверями пришибут».

Был малыш до того лёгок, что, казалось, полый внутри, как бумажная трубочка. И от лёгкости этой беззащитной, цыплячей, будто что-то оборвалось внутри. А ребятёнок ручонками шею обнял и прилип — не оторвать.

В сестринской мальца ворчливо приняла медсестра:

— Опять в самоволку сбёг? Горе с тобой… Но побегай пока, тут никто не обидит.

— А кто его обижал? — зацепило Василия слово. — Тут каво обижать-то? Цыпленок трёхдневный.

— Мамка с папкой, знамо дело, кто, — буднично доложила медсестра. — Рожают по пьяни да не кормят. А то отправляют по соседям хлеба клянчить. Вот эти доходились. Стёпка чуть в кювете не утоп. А сестрёнка постарше, ей семь лет, пневмонию заработала. В лёгких обутках в апреле — это ж какой мамой надо быть, чтоб отправить? Совсем мозги пропили. Отказ маманя на обоих написала, ещё в апреле. Ждём теперь очередь в детдом. Одежонку собираем. Господь бы помог, чтоб место скорей нам выделили. Хоть бы два направления дали, а то и по раздельности придётся.

Медсестра ещё что-то говорила, но Василий уже её не слышал. Крепкая его шея, уже загорелая под весенним солнцем, казалось, ещё хранила на себе почти невесомое колечко детских рук. Шумно затокало в ушах и виске.

«Господь помог… Господь помог. В детдом?» — сокрушённо мотнул головой и побыстрее вышел, чтоб не увидеть снова парнишку.

Назад ехал Василий так же споро, как и с больным. Фельдшер пару раз схватилась за скобу над дверью и спросила:

— Николаич, чо летишь-то? Успели. Давай потише. Вся голова, как барабан уже, от нашей телеги.

— Успели, Таньча. Это точно, — хмыкнул он. Мысль, мелькнувшая у него в больнице, завладела теперь каждой клеточкой. Всем своим существом понял он сегодня, как не хватает ему вот этого доверчивого колечка рук на шее.

Высадив фельдшера у дома, он, не заезжая никуда, помчался в библиотеку, где за столом сидела его супруга. По счастью, посетителей не было.

— Это… У нас будет ребёнок.

— Два! — рассердилась жена. О том, что детей не будет, не один уж врач им рассказал, подробно всё объясняя по бумагам с исследованиями. И лишнее напоминание о несбыточности материнства, как будто об её бабьей ущербности, больно ранило. И слёзы не замедлили блеснуть на глазах, злые и отчаянные.

— Можа, и два. — Василий, придвинув ногой стул, сел на него верхом и стал сбивчиво рассказывать о малыше и о его непутёвом семействе.

Галина слушала, недоверчиво качая головой. Взять отказника и раньше мысль приходила, только боязно обоим было. Добрые-то люди от детей не отказываются. Кто из него потом вырастет? Родительскую кровушку да судьбину с рук, как варежку, не скинешь. Поговорят-поговорят с мужем, да махнут рукой на эту затею. Да всё в эти курорты да лечения пока верят. Хоть и поздно уже, а в прошлом году опять вот на Аршан ездили.

Но прислушиваясь к рассказу о том, как малыш чуть не утонул в кювете, притихла.

— Главно, походит на тебя, помнишь, карточка твоя детская? Один к одному. Надо ж такое, — обмолвился ещё муж. А потом решился:

— Поедем завтра, а? Галь? Давай поглядим токо, а потом уж тебе решать.

— Давай-давай, — неожиданно осердилась она. — Что ты спрашиваешь? Сам же всё знаешь. Карточку эту приплёл для чего-то. Раз уж торкнулся он тебе в душу, значит, не зазря. Поехали. По работе в библиотеку районную надо. Подписку попутно оформлю да документы сдам — и отгул не надо просить.

Утром, ни свет ни заря, вытолкав коров в стадо, Галина надела платье понаряднее, накинула плащ, взяла сумочку и вышла за ворота. Там от нечего делать в третий раз натирал свою машину муж. Она и так у него блестела всё время, как самовар на Троицу, а тут — будто в ЗАГС с невестой собрался.

В райцентре в детском отделении больницы он сразу увидел вчерашнего малыша. Тот так же, как и накануне, бродил по коридору, смешно косолапил. Упавшие колготы делали его похожим на семенящего медвежонка. Майка на нём была сухая, но явно с чужого плеча. Лямочка спадала и спадала на локоток, и он нетерпеливо её поправлял, смешно дёргая острым плечиком. Галина замерла. Сходство личика мальчонки с её детским фото и впрямь было поразительным. И от этого её бросило в озноб, буквально зуб на зуб не попадал. «Мой? Как специально Бог на него показал, что ли?» — пришло в голову.

— Куда надо идти? — Она беспомощно оглянулась на мужа.