Синие горы

В просторном доме на четыре комнаты не хватало, казалось, только ребятишек — всё остальное имелось. Даже письменный столик для работы с уроками был, библиотекарь работала вечерами с документами.

— Собственно, сейчас у вас только нет детских спальных мест?

— Да я, если надо, прямо сейчас куплю, при вас. У нас есть в магазине кроватки. А девочке — вот, тахта хорошая в этой комнате.

— Ясно, ясно. Спасибо. — Инспекторша стала заполнять какие-то бумаги. Попросила позвать двух местных депутатов, о чём-то переговорила с ними, продолжая писать акты.

— Вот, не знаю, поймёте ли вы меня, — осмелилась и подошла к ней хозяйка, держа в руках альбом. — Смотрите, — открыла она корочки и пальцем показала свою фотографию. С неё поглядывала щекастая девочка лет двух-трёх. — Похож Стёпка на меня? — Да, — неуверенно согласилась инспекторша, которая этого Стёпку, честно говоря, толком не помнила. Много их, стёпок, разве всех упомнишь.

— Во-от! Я и говорю. Может, прямо Господь специально нам на него показал, — робко предположила Галина.

Пока Василий вёз специалиста назад в район, та подробно объясняла, что ещё нужно для окончательного принятия решения. Оговорилась:

— Только не скандальте, пожалуйста. А Галине Александровне я всё расскажу. И не переживайте из-за детского дома. Потянем немного время, не отдадим. Хотя там у главврача и без них проблем хватает. Каждый год то два, то четыре отказника, лишние расходы на бюджет больницы.

Три недели прошли как в горячке. В каждую поездку в райцентр вёз Василий гостинцы в знакомую палату, к Стёпе и Наташе. Стёпка уже бежал навстречу и, довольный, посиживал на руках, наворачивая домашние пирожки. Сестрёнка тоже перестала дичиться, робко подходила и стояла рядышком. Один раз ещё и Галину привозил к детям — в больнице справки собирали, и для разговора с детьми. Тогда и рассказали Наташе, что хотят забрать её и Стёпку к себе.

Пока крутилась бумажная карусель, в один из визитов решился — пошёл к главному врачу.

— Сергей Гаврилович, ребятишек готовим на усыновление, — начал он с порога.

— Из детского отделения? Знаю, Василий Палыч, очень я рад за вас и за них!

— Да, уже почти всё готово, осталось решение суда дождаться. Они тут у вас уже почти три месяца.

— Да, в детские учреждения попасть — ещё та морока. Но выделили два места на этих, ждём.

— Вот я и пришёл. Выделили, говорите. Не ровен час, заберут их отсюда. А у нас уже все согласования есть. Мать их отказ написала. Отца нет, с отчимом росли. Одна бумажка осталась — за судом. А нам жалко, живут тут в казённом доме. Лечение уже не получают, заведующая обсказала. Им бы сейчас баньку, молочка свежего, — поднажал Василий. — Весу-то у обоих, как у котят. Вы ж знаете меня. Двадцать лет у вас на глазах — не летун. Медики заключение написали — хворей у нас никаких нет, — испытующе поглядел на главврача. — Разрешите пораньше взять, до решения? Пусть пока детишки привыкают? Да и полезнее будет на деревенских харчах, не на больничной синей каше? А? Сергей Гаврилыч?

Главврач покрутил ручку в руках, выстукивая ею какой-то ритм по столешнице, потом сказал:

— Иди пока в гараж, я тут переговорю кой с кем. Минут через сорок зайдешь.

Василий подался в гараж. Но стоять без дела не было никакой силы. Завёл машину, поехал в магазин. В отделе детской одежды на глазок повыбирал футболок, штанишек, два нарядных платьица. В продуктовом отделе попросил коробку и набил её соками, конфетами, яблоками. Довольный, поехал к больнице. Уже знакомым путём прошагал в кабинет главного врача.

Тот разулыбался:

— Ну, я тут всех достал. И опеку, и прокурора. С областной больницей порешал. Там вообще не против. Дети-то уже здоровые, только дефицит веса, а мы их держим, место занимаем, кормим. Пиши в отделе опеки расписку, что несёшь за них ответственность до решения суда, а мы тебе уже документы на выписку подготовили. Давай-ка поедем в опеку вместе.

— Не помешает, — согласился Василий.

Спустя час все формальности были улажены. Ребятишек вывели из детского отделения. На двоих у них был жёлтый рваный полиэтиленовый пакет вещей. Медсёстры расцеловали Стёпку и Наташу, усадили в салон машины. Взглянул Василий на растоптанные детские войлочные сапожонки, которые были уже не по сезону. Вдобавок девчонкины сапоги были густо покрыты плесенью: сунули их мокрыми в пакет, когда дети поступили. Снова, уже с детьми, поехал в магазин и докупил обуви, пока летней. Хорошо, продавщица толковая попалась: выбрала и покрепче, и покачественней, и впору. А весь пакет старых вещей и заплесневелые сапоги, уходя, выбросил в урну.

— Ну вот, на первое время пока это сгодится, а там с мамкой поедем и прикупим остальное, — отрапортовал он ребятишкам. Те прижались друг к другу на заднем сиденье и посиживали, сверкая глазёнками. Стёпка начал крутить ручку стеклоподъёмника.

— Э, не пойдёт! Доча, — вырвалось неожиданно у Василия, — ты сядь с краешку, а его в серёдку посади. Как бы он не выпрыгнул дорогой, парашютист.