Синие горы

— Не пьёшь тут? Не видать что-то тебя стало… Ох ты, Слава! Да какой ты рукодельник-то стал! Как же это ты смог так красиво! — оторопела она от неожиданности. Ещё не завершенные фрагменты ворот уже удивляли своей узорчатостью, как будто песня витиеватая, замершая в дереве.

— Погоди ты, Надь, хвалить. Не получается вот тут верх. Будто под руку каждый раз кто толкнёт. Столько заготовок перепортил, — пожаловался он.

— Дак надо у батюшки благословения попросить!

— Мне? — Славка хмыкнул. — Да он меня попрёт ещё со двора.

— Ты зря это. Сходи, как в районе будешь. А я тебе пока иконку принесла. Ты ж всё-таки для церкви делаешь, соберёшься утром да и скажи: «Господи, помоги! Господи благослови». Мы-то с Ваней поминутно так. Сам знаешь, какая беда подстёгивает. И вот веришь, Слав, взялись делать, а ведь дочке лучше! Четыре месяца уже ремиссия.

— Ладно. Поставь вот на полку, над верстаком, — махнул он рукой в сторону полки с зеркальцем и пачкой «Примы».

Надя, подумав минутку, зеркало аккуратно переставила на подоконник, а пачку унесла на припечек. Так и поселился над верстаком со створками врат лик Божий.

Хоть и несильно рассчитывал Славка на помощь с Его стороны, но работу теперь начинал с короткого: «Господи, благослови». Вначале и смысла особого не вкладывал, делал, как Надя подсказала, а потом неожиданно поймал себя на мысли, что дела пошли побыстрее. И тогда стал относиться к этому серьёзнее. В тех же книгах, что брал для рассмотрения вариантов резьбы, присмотрел несколько молитв, стал их повторять, перед тем как начать работать. А потом вёл-вёл узор, будто песню пел под свой говорливый баян.

Видя, что получается, подивился и, не веря ещё, стал просить перед образом, чтобы помог Он снова обрести семью. Но Бог, помогая с резьбой, никак не желал пособить с семьёй. Ни писем, ни звонков. И Славка даже укорил как-то молчащего Бога: — Говоришь, «всесильный». А где теперь мои, не подскажешь…

Потом, правда, одумался. Покаялся: «Сам виноват, дурак был».

Пару раз, пока Врата делал, заходил к нему участковый. Разговаривая, оглядывал все углы, расспрашивал, чем занят Славка. Порадовался, что мужик при деле, помогает, получается, всей деревне. И Славка решился: попросил лейтенанта поискать, куда уехала жена: «Наладилось у меня вроде всё. Без работы не сижу, люди с заказами постоянно.

Может, помогал бы им. Пособи ты мне, Петрович».

Петрович где-то через месяц рассказал, что в области жена не зарегистрирована, значит, выехала куда-то.

Спустя три месяца ворота были готовы. Пока стояли возле верстака, стали примелькавшимися и даже вроде обыденными, хоть всю душу в них вложил. А когда вдвоём с Иваном поставили их в церкви, душа возликовала: получились не ворота, а Врата. И именно Царские. Золотились они, как спелая пшеница в поле в солнечный день, и осветили немного сумрачную избу, придав ей торжественность и озарив этим неярким золотым свечением.

— Вот ведь, Слава, какие у тебя руки! Ты ж даже не понимаешь, что ты смастерил! Как ты догадался про хлеб и виноград? Это же к причастию! — Надя смахнула крупные слезинки, которые часто теперь наготове. — Пойдём, поужинаешь с нами. Я там сготовила маленько. А креститься если не передумал, дак помогай: завтра привезут купель в ограду, а в субботу батюшка будет крестить здесь, в воскресенье проведёт первую службу. И причастишься, это обязательно.

За ужином Славка расспросил о Крещении и пообещал прийти пораньше носить воду. Полночи не спал. Давно спустился на село вечер. В раскрытую форточку тянуло черемухой. Недавно отцвела, опавшие снегом лепестки носило лёгким позёмком. Рясная в этом году была черёмушка, будто специально Славку дожидалась.

Утром следующего дня взял у Надежды специальную телегу под две фляги. Стал возить от колонки воду в купель. Привезти нужно было двадцать фляг. Тачка была удобная, с ровным дном, как раз под две фляги. Дорога от колонки до подворья недлинная, по асфальту и дело спорилось. Но после шести рейсов началась какая-то непонятная история. Фляги, до этого смирно стоявшие, приплясывали, будто вёз он их по горной дороге. Седьмым рейсом на ровном месте запнулся, вроде и успел выпрямиться, но обе ёмкости кувыркнулись из телеги. Одна раскрылась, и вода вытекла.

Матюгнувшись, пошёл обратно, заполнил пустую флягу и двинулся к купели. Вылив воду, пошёл в очередной раз. И снова началось непонятное: то фляга не закрывается, то из закрытой ёмкости выплескивается наружу.

Измучившись, привез две последние, осталось вылить. Открыв крышку, стал выливать и услышал крик Ивана, который полировал перила в церкви:

— Ты чо мимо купели-то льёшь?

Осоловело Славка смотрел на землю, где жадно впитывалась целая фляга вылитой воды.

— Не понял… Я ж в купель выливал, на бортик ставил. Я хорошо помню, — смотрел он на лужу возле купели.

— Пойдём вместе, — позвал Иван.

Наполнив снова две фляги, поволок Славка свою ношу к купели. И строптивая фляга буквально начала плясать, выскакивая из тачки.