Синие горы

— Вы каво тут берёте? Но, паря, вон там шибко уж бравые ягоды. Каво у вас тут? У меня крупней. — И убедительно бидончик под нос нам суёт.

Ягода как ягода, тех же размеров, во всяком случае, наша ничуть не мельче. Обращаю внимание на её глаза, увеличенные за стёклами очков, смеюсь:

— Тёть Нюр, ты очки-то сыми!

Та, сняв очки, обезоруженно смотрит на содержимое своего бидончика, затем решительно водружает их на нос и убеждённо говорит:

— Но уж! В очках-то крупней…

Снова убегает на свой «золотоносный» кружок. Мама, не утерпев, едва разогнувшись, с низкого старта уносится в ту же сторону, тихонько ворча при этом, что «Нюрку сами черти не удержут!».

Поняв, что я однозначно проиграю своим «хворым» старухам, плетусь к табору. Примостившись возле уютного бока мужа, начинаю смиренно собирать ягоду, поглядывать на его довольное лицо. Он тоже в первый раз попался на такой ягодный год. Усевшись неловко, как медведь, обставил себя посудой и потихоньку набирает её, удивляясь прыткости тёщи.

— Как вы не понимаете, что она везде одинаковая? Зачем ноги бить, когда можно не сходить с места, — вразумляет меня.

Согласно киваю. Услышав с лесу: «Доча-а-а-а, ты каво там берёшь? — срываюсь и улетучиваюсь к маме, подозревая, что она снова нашла голубицу с бычий глаз!

Набрав по два ведра и по пятилитровому бидончику, собрались у табора перекусить. Усевшись на землю, расставив отёчные ноги в калошках, мы устанавливали в коленках зыбкие бутылки с чаем, доставали узелки с яйцами, пирогами, огурцами, луком. Варить чай на костре — время жалко, обошлись домашним, уже прохладным. Промялись, набегавшись по чепурильнику[10], и припасы быстренько подсократили. После обеда снова, как ерничиной[11] настёганные, сорвались в бега. Мой даже фразу договорить не успел, а нас уж унесло. Вполне приличные дома лица тут, от комариных укусов, превратились в какие-то лепешкообразные образины. Веки нависают не под, а над очками, смех и грех, только медведей пугать!

Часам к четырём я взмолилась: пойдемте к ключу! Сил нет! Пока доплетёмся, там уж машина наша подъедет.

Обратная дорога оказалась, вопреки всем законам, в сто раз длинней. Запнувшись о каждую кочку, попав в каждую рытвину и зацепившись за любой мало-мальски заметный корешок, тащили свои черепки к ключу, где была намечена встреча с транспортом. Ягод получилось у каждой по два ведра, по два-три бидона, короче говоря, тока в зубах ничего не висело.

— Почо вот, почо по столь хватали? — сокрушалась мама, едва переставляя ноги. — Пропаду завтра, вся хребтина отнялась, ноги отстегнулись от самой спины! Отходилась, паря! Сроду больше не пойдём…

Ключ встретил весёлым говорком. Под зелёными подолами берёз, среди почерневших корневищ весело бурлил, с каждым корешком наособицу здоровался и торопился к Ингоде, где любой камушек его ждал и знал. Расставив у дороги свои котомки, скорей стали опускаться в ключевинку. Обжигающая вода была немыслимо вкусна, смывала следы комариных пиршеств и размазанную по лицу и рукам голубику. Я черпала воду пригоршнями и жадно пила, смывала зудящие укусы. Казалось, усталость стекает меж пальцев и уносится торопливыми струйками…

— Ну вот, ожили помаленьку, слава тее, Господи… — перекрестилась тётя Нюра и тут же, забывши о том, как каялись, что ходили в последний раз, добавила: — Завтра, можа, опять пойдём…

Пьеса «вот так и живём» (деревенские байки)

В оспье— подисподв сёЗа(Речь предиасе

Действующие лица:

Ан— хопо55–60 лет.

Ка— роАнсос си

Зав— АнИва

ТоПе— со

БабМа— слесо

Сань— муж Ан

Ириш— внучАн

Та25 лет — жепо

Фольк— групиз нескольче

(Сце— обогратрех доплеза кодом. Впена аван— ко

УтмыкоКаи Анзавына обпеи скры— выкоАнпеэтим хок теста«не замуСавстав, разу плетповяконограбСтавозпо до)

Сцена 1

(ГрокосоПеТокрииз-за плет)

То: СаМаподда погре

Са: Покудето… ПоСолто к одинуж всё напроОт ведь дото вченекста

То: Да ну! Жавон как обеБыпро

Са: Ты дапода я пойу АнподроВдруг сызмедк тапо

То: Сашк! Ну чо ты, как мато меКамед

Са: (оби): КакаСашто ни на есть медТы вот не спро— где твой дроа туже, в сум

То: А точчо Анто? А где твой!