Синие стрекозы Вавилона

Внизу раздался грохот. Мы переглянулись. Несколько мужских голосов загомонили, перебивая друг друга. Голоса были незнакомые. И недружественные.

Я оставил девушек наедине с Буллитом и сбежал по лестнице в офис.

Два дюжих молодца в заломленных на затылок кожаных кепках втащили в офис большой мешок. В мешке что-то яростно дергалось и рычало.

Молодцы, кроме кепок, имели на себе стеганые ватные штаны синего цвета и такого же цвета ватники. У одного ватник был перепоясан солдатским ремнем. Он пнул мешок ногой в кирзовом сапоге с обрезанным голенищем.

— Цыть, сука!.. — прикрикнул молодец.

Ицхак смотрел на них, не вставая с дивана. Мешок покачался немного, завалился набок и затрясся.

— Что здесь происхо… — начал было я.

Другой молодец обрезал:

— А ты, кровосос, молчи!

— Вот, — произнес с дивана Ицхак, — товарищи доставили нам учителя Бэлшуну. По заданию партии.

— Ну, — с удовольствием подтвердил молодец с ремнем на брюхе. — Партия сказала: «Надо!» Лично товарищ Хафиза распорядилась. А что, ошибка какая?

— Нет, — сказал я, глядя на мешок. — Ошибки, товарищи, нет. Все правильно.

— А коли правильно, — сурово молвил мне молодец, — то извольте расписочку… Не надейтесь, мы тут поголовно грамотные. Читать-писать научены. Партия позаботилась, чтоб кровососы-рабовладельцы не пользовались нашей, значит, рабской угнетенностью…

— В чем расписочку? — поинтересовался я.

— А что доставлен, значит, означенный супостат в означенное место. И подпись с печатью. Партии для отчетности. Чтоб не говорили потом, что мы народ обманываем. Лживыми посулами, значит, заманиваем. Если коммунист сказал, что сделает, значит — сделает, и точка. И говорить не о чем.

Мешок перестал трястись.

— Так поглядеть сперва, наверное, надо, кого вы там принесли? — спокойно сказал Ицхак.

Я прямо-таки дивился его равнодушию. Эксперимент был под угрозой срыва. После такого акта варварского насилия, какое было учинено над учителем Бэлшуну, вряд ли он согласится сотрудничать с нами.

Однако Ицхак уже кивал своим носом, чтобы громилы развязали мешок. Те нехотя распутали завязки. Из мешка выкатился учитель Бэлшуну. Он был растрепан и помят. Яростно стуча головой об пол и изрыгая проклятия, он засучил ногами и задергал связанными за спиной руками.

— Этот? — повторил громила.

Ицхак повернулся ко мне. Вопросительно изогнул бровь.

Я кивнул.

— Этот…

Громила постучал по столу корявым пальцем.

— Расписочку… Входящий-исходящий…

Ицхак написал: «По просьбе товарища Хафизы и товарища Хашты кровосос Бэлшуну кровососам Ицхак-иддину и Аххе-Даяну доставлен. Вавилон, 18 нисану 57 года от Завоевания.» И расписался. Прижал печать. Вручил бумажку громиле.

Тот повертел ее перед глазами, потом удовлетворенно кивнул, свернул и сунул в карман под ватник.

— Другое дело. Хоть и кровосос, а с понятием. Будем вашего брата резать, тебя обойдем…

Он хохотнул, и они с другим товарищем покинули офис.

Ицхак наклонился над учителем Бэлшуну и развязал ему руки. Потом помог перебраться на диван и крикнул, задирая голову вверх:

— Луринду, ягодка! Кофе господину учителю!

Луринду спустилась с дымящейся чашкой на белом пластмассовом подносике.

— Прошу вас, — сказала она тихо.

Бэлшуну взял чашку трясущейся рукой, поднес к губам.

— Что все это значит? — спросил он наконец. — Вы, надеюсь, не в сговоре с этими головорезами?

— А что произошло? — в свою очередь спросил Ицхак.

— Они ворвались в мой дом на рассвете. — Учитель Бэлшуну содрогнулся. — Перебили у меня посуду. Опрокинули аквариум… Зачем-то… Сперли несколько книг — где на обложке голые женщины… Это были книги по магическим практикам…

Ицхак покусывал губу и мрачнел все больше и больше. Потом облизал кончик носа.

Учитель Бэлшуну смотрел на ицхаков нос, как завороженный. Наверное, никогда не видел таких носов.

— Рассказывайте, — подбодрил его Ицхак. И положил руку ему на плечо.

Учитель Бэлшуну отдал пустую чашку Луринду и попросил ее сварить еще. Луринду ушла. Она была недовольна — ей хотелось послушать.

— Потом стали мне угрожать. Правда, я не понял, из-за чего. Так, бессвязные выкрики приматов… Затем… — Он потер скулу.

— Что, побили? — спросил я.

— В общем… — Он перевел взгляд на меня. Узнал. — Вы были у меня на двух, кажется, сеансах?

— Да.

Он помолчал немного.

— Так это ваша месть? — спросил он наконец.

— Месть?

— Да. За эту потаскуху, за Циру. Я наказал ее, а она сбежала, безответственно бросив ученичество…

— Кстати, за что вы избили ее?

— За вольномыслие, — отрезал Бэлшуну. — Ученик не имеет права на вольномыслие. Он должен только впитывать знания. Только!

— К сожалению, — сказал Изя, — Цира действительно мыслящая девушка. А мыслие, друг мой, бывает либо вольно-, либо недо-. Третьего не дано.

Учитель Бэлшуну сердито посмотрел на него и не ответил. Луринду явилась со второй чашкой кофе. Цира бесшумно отсиживалась наверху, в лаборатории. Наверняка злобилась. Еще немного — и по лестнице потечет концентрированная уксусная кислота.