Синий, белый, красный, желтый

— Ниночка, я купила, — сказала Любочка Алексеевна. Нина даже бровью не повела. — Помнишь, ты дала мне задание посмотреть в магазинах ткань на костюмчик? Я выбрала. Сейчас такое разнообразие тканей, глаза разбегаются. Я выбрала два вида. На брючный костюм с топом… забыла название, но ткань похожа на атлас. А сверху будет длинное пальто из шифона такого же цвета, только в цветочек, и шарфик. Взгляни…

— Нин, ты слышишь? — обратилась к ней Долли строгим тоном.

— Да, — промямлила Нина, но не встала, чтобы посмотреть на ткани, даже не повернулась.

— Тогда встань и посмотри, — приказала Долли.

— Мне нездоровится, — буркнула Нина.

— А что так? — озабоченно спросила Любочка Алексеевна. — Простыла?

— Простыла она, — фыркнула Долли, бросая на подругу недовольные взгляды.

— «Скорую» вызвать?

— Не надо, пройдет, — заверила Долли.

В это время в дверях появилась Машка Цеткин:

— Девки, я оладий напекла, будете?

— Конечно, — встала навстречу ей Долли. — Обожаю мучное, особенно если не я готовлю. Ой, со сметанкой…

Машка Цеткин отдала ей тарелку с горячими оладьями, не уходила.

— Нин, а Нин, чего разлеглась-то? — спросила она. — На работу не пора?

— Щас встанет, — заверила ее Долли с угрозой в голосе. Угроза предназначалась Нине. — И на работу пойдет, как миленькая.

— Твой-то просил передать, чтобы не волновалась, — доложила Машка Цеткин. Любочка Алексеевна замахала на нее руками, но ту трудно остановить. — Знаешь, Нинка, не нравится он мне, вот как на духу говорю. Не того ты выбрала. Я и ему сказала, когда уходил, чтобы не больно-то варежку разевал на тебя. Чего это он прятался, а? Хороший человек прятаться не станет. Натворил что — ответь, я так понимаю. А он за твоей спиной пристроился, тебя подвел. А вчера к бороде приклеился и ушел. Непорядочно это.

— Ниночка, — вступила Любочка Алексеевна, — если хочешь, мы сходим к следователю…

— Не надо, — не выдержала прессинга Нина и села. — Умоляю вас, никуда ходить не надо. Это мое частное дело. Я сама разберусь…

— Но он же тебя подозревает… — не унималась Любочка Алексеевна.

— Если бы он меня подозревал, меня бы не выпустили, — привела убедительный аргумент Нина. — Пожалуйста, никуда не ходите. Вы сделаете хуже.

— Да не кипятись! — рявкнула Машка Цеткин. — Любка всего-то предложила, а решать тебе. Чего сразу злишься? Не хочешь, не пойдем. Глупостей только не наделай. А я с самого начала была против. Любка настояла спрятать его. Отдали бы следователю, тебе же лучше было б. Дарья, я правильно рассуждаю?

— Правильно, правильно, — поддакнула Долли, уплетая оладьи со сметаной.

— Ладно тебе, — миролюбиво сказала Машке Любочка Алексеевна. — Видишь, ей и так несладко, а ты насела. Не беспокойся, Ниночка, мы сделаем как ты хочешь. Пойдем, Маша, пойдем. Ей одеться надо…

Любочка Алексеевна заковыляла к двери. За ней, тяжко и громко вздохнув, поплелась Машка Цеткин, в коридоре послышался ее грозный голос:

— Подслушивала! Вот контра! Мотька, я терпеливая, но мое терпение кончается.

— Мне нельзя по коридору ходить? — взвизгнула Матильда издалека, скорее всего из своей комнаты. — Ты узурпировала здесь все. Диктатор! Привыкла к коммунистическому режиму и в квартире установила режим! Я буду жаловаться!

Машка Цеткин в ответ тоже сыпала угрозы, но звук ее голоса заглушил сиплый хохот Долли:

— Ой, не могу. Нинка, тебе без них тоскливо будет.

— Мне с ними тоскливо, — буркнула Нина, спрыгивая с софы. — Достали. Везде носы суют — в кастрюли, в сковородки, в таз с замоченным бельем, в мою личную жизнь. Я им никто, а они везде лезут! Это невыносимо.

— Хватит ныть! — прикрикнула на нее Долли. — Между прочим, они тебя выручили. На кухне мне рассказали, как прятали Глеба. А ты неблагодарная… — и осеклась.

— Ну, добавь, добавь: свинья, — поставила руки в боки Нина. — Да, я неблагодарная свинья. Потому что со мной постоянно поступают по-свински.

— Ну, подруга, ты загнула. — И Долли тоже поставила руки на свои крутые бедра. — Один говнюк поступил с ней по-свински, а она теперь мажет всех одной краской. Выходит, я с тобой тоже поступаю по-свински? И Мишка?

— А Мишка тут при чем? — зло процедила Нина.

— И Пашка Кореец? Он залог заплатил! Сто тысяч! За тебя потребовали, как за особо опасную преступницу, сто тысяч, и Пашка заплатил.

— А мне нечем расплатиться с ним. Он скоро поставит меня на счетчик, твой золотой Паша Кореец. С одной стороны, меня посадят, с другой стороны…

— Нин, не хватало нам поссориться, — вдруг миролюбиво протянула басом Долли. — Кто тебе передачи носить будет в тюрьму?

— Отстань со своим прогнозом! — окончательно завелась Нина. — Передачи она собралась носить! Ну уж нет! Я не собираюсь в тюрьму! Лучше умру.

— Такая ты мне больше нравишься, а то разнюнилась — смотреть противно. Умирать не стоит, а то твои бабули без тебя тоже преставятся. Нинка, у нас выход есть.

— Какой? — воздела руки к потолку Нина. Вспомнив про выход, которого нет, она уже готова была вернуться в прежнее состояние инертности. — И у кого «у нас»? Пока главный подозреваемый я, а не ты. Кстати, тебе следует держаться подальше от меня.