Синий кобальт: Возможная история жизни маркиза Саргаделоса

К тому времени Антонио Раймундо Ибаньес уже решил для себя, что не стоит иметь дело ни с французами, ни с англичанами, ни от тех ни от других не следует ничего ожидать и добиться чего-то можно, рассчитывая лишь на себя. Он хранил преданность своему королю, своему народу и Святой матери Церкви, своему семейству и делам, ибо он всегда верно служил им. Но как объяснить это англичанину? И стоит ли? Как объяснить это кому бы то ни было? Лучше хранить молчание, и пусть за него говорят его дела, подумал он в порыве неосознанного простодушия. Именно им, делам, он и посвятит себя в будущем. Только благодаря этому память о нем будет жить в веках. Беседа с Далримплом перестала интересовать его. Этот англичанин даже о женщинах не умел говорить с необходимым изяществом.

«Наши враги полагали, что нам никогда не сравниться с иностранцами в изысканности вкуса, элегантности и изяществе. Вот невежи! Это означает отрицать возможность взаимопонимания в области наук и искусства и постыдно признать себя дураками, не способными улучшить свою судьбу».

Ибаньес вспомнил, что именно так сказал он однажды Ховельяносу. А может быть, он написал это в письме, возможно седьмом по счету; но он совершенно определенно говорил, что если он не лучше, то уж никак и не хуже, чем кто бы то ни было, и это было верно в отношении как всех, так и каждого в отдельности из его соотечественников, благородных или плебеев; и еще он был уверен, что богатство народов обеспечивает им возможность жить в условиях свободы. Судьба каждого зависит от его собственных усилий. Это относилось и к англичанину. Так что тому следовало приложить определенные усилия, если он хотел, чтобы Ибаньес что-то ему объяснил, или самому сделать соответствующие выводы.

На открывавшемся на севере просторном горизонте не было видно ни кораблей, ни даже стаи китов, которые бы показывали свои мощные спины или страшные хвосты, готовые опрокинуть осмелившиеся приблизиться к ним лодки. Ибаньес устал предаваться воспоминаниям о визите Далримпла. Эти воспоминания уже потеряли для него всякий интерес. Он встал и вернулся домой подземным переходом.

Жизнь подчас подобна темному проходу, и никому не ведомы ни длина, ни глубина его. 1804 год был черным годом для соседней Астурии. Экономическое общество друзей страны в Овьедо и аналогичное в Компостеле, основателем и секретарем которого был Фрейре Кастрильон, ныне новообращенный святой муж, а некогда, в понимании Ибаньеса, просвещенный проходимец, в течение трех месяцев роздали триста пятьдесят тысяч продовольственных пайков несчастным голодающим, которыми кишели город и его окрестности; эти люди влачили нищенское существование, не имея даже куска хлеба. Белая фасоль, овощи, лук, чеснок, сладкий или горький перец, оливковое масло, уксус, соль и хлеб распределялись среди голодающих крестьян; предварительно еда готовилась в печах, созданных по модели Румфорда[122], из прочного камня, способного выдержать постоянный интенсивный огонь, позволявший приготовить сотни и сотни порций, поставляемых на общественные пожертвования благодаря поддержке самых богатых людей, которых не затронул кризис.

Капуста для похлебки на полдюжины человек в самые голодные годы едва стоила пять сантимов, и некоторые из богачей таким простым способом, в обмен на несколько тысяч сантимов, обеспечивали себе дорогу на небеса. «Маркиз Вильяалегре и дон Антонио Эредиа совместно с управляющим судебным округом Овьедо, которые своими собственными руками раздавали миски с едой беднякам, ласково утешая их, вызывая у них чувство благодарности, призывая к сдержанности, предлагая свою защиту и подавая всем им выдающийся пример достойного отношения к несчастным», были именно такими людьми, как сообщил Антонио господин епископ в письме, датированном 10 апреля того страшного 1804 года. По прочтении письма Ибаньес был страшно возмущен и в ярости вопрошал, не лучше ли было бы, чтобы хозяева земли вкладывали свои капиталы в строительство промышленных предприятий, которые бы дали беднякам работу, и еще в рационализацию сельскохозяйственных процессов, распределяя пустующие земли среди своих собственных арендаторов. Однако ни то ни другое предложение не вызвало ни у кого особенных симпатий. Но ведь и священника, который в ответ на просьбу о молебне о ниспослании дождя совершенно серьезно посоветовал своим прихожанам рыть колодцы, тоже восприняли не очень-то хорошо, утешил себя Ибаньес уже почти в самом конце своего неспешного пути из темноты к свету.

Возвращаясь по подземному проходу от Лусинды к занятиям, которые ему готовил новый день, он продолжал размышлять над этими вопросами, предположив, что взморье Луго пострадало все же не так, как соседняя Астурия, хотя положение здесь, как, впрочем, почти повсюду, было весьма тяжелым. По вине плохого урожая цены на продовольствие выросли втрое; помнится, похожую ситуацию ему удалось несколько смягчить в свое время.