Синий конверт, или Немцы разные бывают

— Да, это же работа на годы! — возмутился он. Нельзя ли просто сделать запрос в архив?

— А ты что, собрался на лёгкую прогулку? Думал найти человека лишь по имени и фамилии, без отчества, без даты рождения, без точного места рождения. Такие запросы в архивах даже не принимаются без особых оснований. А какие у тебя основания? Ты не родственник, не следователь по особо важному уголовному преступлению, например, по измене Родине и тому подобное? — в тоне Георгия прозвучали резкие нотки.

— Но твоё ведомство…, Вы же можете везде…, — начал Виталий.

— Но-но, не зарывайся! — прервал его Георгий. — В том то и дело, что у нас не лавочка, не проходной двор. На каком основании я, рядовой сотрудник, буду инициировать это дело? Сразу станет вопрос о корыстных мотивах и прощай моя карьера из-за каких-то пары тысяч тугриков! Нет, брат, хочешь заработать — работай. Найдёшь в архиве кому заплатить — плати из собственного кармана. Мне бы контору на Краузе раскрутить. Хорошо, если он себя запятнал во время войны или в нашем лагере. Это была бы хорошая зацепка для получения разрешения на разработку. А так…, может, вся эта суета бесполезна.

Виталий разочарованно молчал. Георгий слегка хлопнул его по колену и встал. Они молча направились к своим машинам.

— Как там говорят: «Лиха беда начало», — сказал Георгий. — Извини, Алгоритмыч, что рассеял твои иллюзии. Не горюй, все не так страшно, как может показаться на первый взгляд. «Главное нАчать и углУбить», — процитировал он М.С. Горбачёва. — Если просемафоришь мне «отбой», я вздохну с облегчением. Кстати, насчёт запросов в архивы. Во-первых, на оформление запросов и их отправку уходит уйма времени. Но не это главное. Ответов на запросы нередко приходится ждать месяцами. Ну, давай, пока.

ТЕСТЬ

Если сказать, что Виталий расстроился, значит, ничего не сказать. Он не предполагал, что дело примет такой оборот. В глубине души он надеялся на такой ход розыска, где ему останется лишь обработка материала, собранного другими. Ему и в голову не приходила мысль, что придётся самому куда-то выезжать, а тем более погружаться в неведомое ему бесконечное архивное море. Он рассчитывал, что сможет обойтись лишь запросами в центральные архивы. А в получении доступа в самые закрытые из них, он опять-таки надеялся на помощь того же Георгия.

Но мысль отказаться от дела, даже не приступив к его выполнению, он сразу же отбросил. И по пути домой ещё раз прокрутил в голове инструкцию приятеля по методике архивного поиска.

После ужина, выпив под удивлённым взглядом жены рюмку коньяку («Опять? И с какой стати в этот раз, да ещё и на ночь?»), он вышел на балкон. Эти несколько минут на свежем воздухе перед сном всегда его умиротворяли и настраивали, если не на благодушный лад вообще, то на согласие хотя бы с самим собой.

Сегодня он задержался на балконе дольше обычного. Сидя в старом удобном кресле, которое он спас от мусорной свалки во время очередной попытки жены «расширить жизненной пространство» в квартире, он продумывал очередной алгоритм своих действий.

Ясно, ехать в Смоленск придётся. С Сергеем Ивановичем, памятуя его согласие кое в чём ему содействовать, можно будет договориться.

Так, теперь о допусках в архивы. Здесь начинать надо с Тестя. В отличие от тёщи, Тесть в жизнь семьи Виталия не вмешивался, несмотря на постоянное подталкивание его к этому со стороны жены. Тесть не требовал от него жить по своим лекалам.

Но как-то так получилось, что за многие годы Виталию ни разу не удалось поговорить с Тестем, что называется, по душам. Их встречи чаще всего происходили во время каких-то больших, многолюдных торжеств, где общение между ними могло быть лишь отрывочным.

Виталий вдруг понял, что фактически переносил на Тестя своё отношение к тёще и попенял себе за это. Он припомнил ряд случаев, когда ему не надо бы было бычиться, демонстрировать свою независимость, становиться в принципиальную позу, а нужно было просто поддержать разговор с Тестем. Он даже встал с кресла, негодуя сам на себя, и, опершись локтями о перила, долго смотрел на залитый лунным светом ночной город.

Наступал очередной цикл большого полнолуния. Огромный рыжий диск медленно выползал между двух высоток, приковывая к себе взгляд Виталия и отрешая его от беспокойных мыслей. Он впервые обратил внимание на дисгармонию между беспорядочностью хаотично разбросанных в безоблачном чёрном небе звёзд и аккуратностью чётко расчерченной освещёнными прямыми улицами городской застройки. Мимоходом подумал: «Там — Природа! Здесь мы — называем себя венцом Природы. Ее упорядочиваем или сами себя? Иного занятия у нас нет, но долго ли она будет это терпеть?» и вернулся к своим прежним мыслям.

— Позвоню ему завтра. Вряд ли Тесть откажет своему единственному зятю поужинать вместе после работы.

И с лёгким сердцем отправился спать.

***