Синий конверт, или Немцы разные бывают

Прошло полгода с тех пор, как Виталий, вручив Арнольду видеозапись его встречи с Екатериной Заикиной, получил от адвоката причитающееся ему вознаграждение. Он предложил Георгию половину. Но тот согласился принять лишь четверть суммы, честно полагая, что его роль в этом деле не была столь значительна.

Между тем Виталий пошёл на повышение. Сергей Иванович назначил его своим помощником. Осваивая новую для себя должность, которая оказалась совсем не секретарской и значительно более интересной, чем представлялась ему раньше, Виталий все реже вспоминал свою эпопею с завещанием фон Краузе. Но однажды, в один из выходных, жена пригласила его к домашнему телефону.

— Мы не договаривались, чтобы ты разрешал своим женщинам звонить тебе по выходным, да, ещё по домашнему аппарату, — делано подозрительным тоном сказала она, передавая трубку, — какая-то Калерия Германовна.

— Как? — Он не поверил своим ушам. — Калерия Германовна? Быть того не может!

— Алло, я слушаю, — сказал он в трубку.

— Добрый день, Виталий Петрович! Извините, что беспокою вас, может быть, не вовремя. Я Заикина, но зовите меня пока Калерией Германовной, пожалуйста.

— Неужели это вы? Вот не ожидал. Здравствуйте! Как вы?

— Да, вот жива-здорова. Телефон ваш мне дали сами знаете где.

— Понятно. Не ожидал. Чем могу быть вам полезен?

— Скажите, пожалуйста, если это, конечно, не секрет, вы по-прежнему являетесь представителем той адвокатской конторы из Австрии?

— На данный момент, не совсем так, — ответил осторожно Виталий. А чем я могу помочь?

— Мне бы хотелось установить с ними контакт.

— Это связано с тем письмом? С синим конвертом?

— Да.

— Нас ожидает продолжение сериала, — подумал он и понял, что готов снова принять в нем участие.

Виталий был человеком основательным. А за синим конвертом, он чувствовал, стоит что-то серьёзное. И телефонный разговор не тот формат, которого требует это дело.

— Извините, Калерия Германовна, — сказал он, помолчав, может быть даже больше времени, чем позволяла вежливость, — но не удобнее ли было бы поговорить на эту тему при личной…

Он не закончил фразу, вдруг вспомнив недоступность личных встреч с этой женщиной без участия УОБЗС.

— Ой, — Виталий стукнул себя ладонью по лбу, — извините, я совсем забыл…

— О, если вы об этом…, — перебила она его, — то теперь кое-что изменилась, все нормально, мы можем встретиться. Только место выберу я, хорошо? Когда вам удобно, вы ведь работаете?

Была суббота. Внезапно возникшая жажда немедленного действия заставила Виталия совершенно забыть, что он пообещал жене и детям на этот день.

— Да, собственно, и сегодня я свободен.

— Я бы хотела где-нибудь на свежем воздухе.

— Как скажите. Где? Когда?

Калерия Германовна назвала сквер у известной гостиницы, пообещав быть там через два часа.

Под сердитые выговоры жены Виталий начал собираться, виновато оправдываясь и убеждая ее в том, что в воскресенье детям будет гораздо интереснее в развлекательном центре, чем в субботу, но вот почему, так толком и не смог объяснить.

Калерия Германовна выглядела свежо и бодро и достаточно живописно в своей светлой дублёнке с неброским красивым орнаментом по капюшону. Виталий едва не прошёл мимо, когда она его окликнула.

— Вы, наверно, давешнюю старуху высматривали, — весело сказала женщина, имя в виду свой усталый и встревоженный вид в их первую встречу.

— По правде говоря, женщины всегда меня поражают своим умением мгновенно преображаться. Я часто попадаю впросак, — в тон ей ответил Виталий.

Они разговорились на самые отвлечённые темы, начав, естественно, с погоды. И, спустя короткое время, Виталию стало казаться, что он знаком с этой женщиной чуть ли не сто лет и совсем не тяготился тем, что драгоценное время выходного дня уходит впустую. Он отметил про себя, что Калерия Германовна обладает широким кругозором, отличается тонкими наблюдениями: будь то погода, природа, театр, музыка. Он в свойственной ему манере легко поддерживать разговор, тоже ей импонировал, о чём можно было судить по нескольким внимательным и заинтересованным взглядам, которые она бросала на него после очередного его пассажа. Наконец, она спохватилась.

— Извините, Виталий Петрович, разболталась я, — сказала она, оборвав экскурс в историю посещения спектакля, объявление о котором они увидели на театральной тумбе. — Редко общаюсь с людьми. А дело вот в чём. В том синем конверте было письмо от того самого Нормана фон Краузе, о котором вы тогда меня спрашивали, но я ничего о нем не знала. Он сообщил, что оставил мне наследство. Может быть, вы знаете или догадываетесь, с какой стати он это сделал, но я, извините, пока об этом умолчу.

Виталий остановился и, довольно улыбаясь, сымитировал аплодисменты в кожанных перчатках. Женщина тоже остановилась, с удивлением глядя на него.

— Я так и знал, что этим все и кончится, — сказал он. — И я рад за вас. Итак, что же дальше?