Синий, который красный

— Интересно, что мне стоит сделать по этому поводу, — в размышлении продолжила Фелла. — Может, сразу подписать приказ об их исключении? Или нет, лучше бы послать весточку Магистрам — пусть они разбираются. Ведь они наверняка сочтут это изменой, так, Мечтатель? Заговором. А если они вдруг услышат, что эта троица начала свои преступные деяния сразу же, как вышла из твоего кабинета…

Экстер поправил туго стянутый у горла плащ и сделал болезненный жест, прося ее не продолжать.

— Что ты хочешь, Фелла?

— С твоей стороны довольно глупо об этом спрашивать.

Мечтатель тяжко вздохнул.

— Нет.

— Нет — что?

— Нет, я не позволю тебе занять пост директора.

— Всё, чтобы не отдавать уютное кресло?

Мечтатель выдержал ее взгляд. Что, вообще-то, было для него подвигом.

— Фелла, мы говорим об этом с тобой не в первый раз. Возможно, ты готова управлять делами артефактория, но принять на себя главенство школой при нем…

Бестия закатила глаза, и стало видно, что этот разговор действительно происходит в тысячный раз.

— Я слишком жестока, так?

— Фелла, тебе три тысячи лет, и все это время ты оставалась воином Альтау. Несмотря на мои чувства к тебе… я не могу позволить тебе занять эту должность.

— Тебе меньше трехсот, и ты в жизни не был в бою! Ты считаешь, что подходишь больше?!

— Да. Прости, но сейчас — да.

У Бестии бешено дернулись губы.

— Так мне отослать птицу к Магистрам?

— Ты можешь это сделать, но за это они не лишат меня должности.

— Знаю, — выплюнула Бестия. — За две сотни лет, что я здесь, ученички творили вещи и похуже, так? И каждый раз ты откручивался и оставался при своем. Ну, кто же из Магистров тебя так покрывает, Мечтатель? Рубиниат? Вряд ли, ты ему не очень-то нравишься, мне это досконально известно. Все они далеки от симпатий к тебе… Так может, сам Дремлющий? Какие связи твоих родителей позволили тебя поставить на это место и так долго держать на нем — связи, а, может, деньги? И как долго еще… не смей на меня так смотреть!

Мечтатель вздрогнул и отвел влюбленный взгляд.

— Прости. Я только… ты можешь считать, что Кристо и Дара помогают Максу, гм, Оплоту с выполнением его будущей миссии. В этом нет ничего преступного.

— И в подделке моей подписи? И в похищении денег?

— Им нужно было действовать срочно, и, кажется, у них были какие-то сомнения по поводу того, что ты подпишешь эти пропуски. Фелла, кажется, такое уже бывало?

Бестия выдохнула сквозь сжатые зубы. Она действительно послала бы стрижа к Магистрам, но была более чем уверена, что это ничего не даст. Иначе Мечтатель не вел бы себя так не по-своему твердо.

— Ты ведешь какую-то игру и за моей спиной, и за спиной Магистров, — это было предназначено, чтобы устрашить Мечтателя напоследок. — Когда я узнаю, какую… куда ты собрался, кстати?

Только теперь Фелла заметила, что Мечтатель закутан в плащ.

— В сад, — ответил директор и поднял не замеченную Бестией лютню. — Сегодня прекрасная луна, и погода просто великолепна для прогулки. Ты не хотела бы…

Стоило Экстеру предложить ей совместную прогулку, как половина гнева Бестии куда-то улетучилась. Правда, еще секунду завуч явно удерживала себя от рукоприкладства, но потом тряхнула головой, заявила, что у нее есть тысяча дел поважнее, и в спешном порядке ретировалась. Мечтатель продолжил свой путь по коридору.

Его терзали угрызения совести, поскольку на самом деле директор очень не любил кем-нибудь манипулировать. Особенно Феллой, в которую он был влюблен века полтора, не меньше. Но у него действительно намечалась не просто прогулка под луной, и он вынужден был использовать единственное средство, которое могло заставить Бестию отстать.

Собственную влюбленность. До мыслей Экстера, почти неизменно пребывающих в поэтических грезах, все же дошла присказка, которая ходила между учеников: «Хочешь избавиться от Бестии — позови директора и попроси его построить глазки». Грубо, но зато и подмечено верно: когда Мечтатель смотрел на предмет своих воздыханий, его бледно-голубые глаза расширялись и при отливе парика начинали казаться фиалковыми и бездонными.

Вот и еще одна причина, чтобы не улыбаться: твоя любимая шарахается от тебя, как от чумы.

Не главная причина — но всё же…