Синий, который красный

Мелита ласково, понимающе улыбалась, не показывая своих замечательных зубов, она сделала попытку обнять Дару, но артемагиня ловко увернулась и все расставила по своим местам:

— Мелита, так ты хочешь быть артефактором или нет?

Мелита заулыбалась ещё радостнее и оставила попытки кого-нибудь обнять, хотя Кристо бы и не отказался. Он уже знал: артефакторы не прощаются ни с кем, когда идут в другие миры — примета дурная. И друг с другом тоже не прощаются, потому что боевая двойка — она двойка и есть. Встреча будет потом, по ту сторону Радуги.

Сердце вытворяло что-то удивительное. Он занимал свою позицию — втискивался в узкую ямку земли, сооруженную Нольдиусом, накрывал себя тонким, с травой, слоем почвы, а этот орган с чего-то бился в груди мерно и ровно, хоть и очень сильно.

Э, ладно. Его маманя говорила — он вряд ли и до десяти лет дотянет, а уж чтобы чересчур сильно ценить свою жизнь — такого в Целестии сроду не водилось. Ну, помрет первым, зато и быстро, и дело у него хоть страшное — но минутки на две, не больше. Даре и остальным будет сложнее.

Хм, ну, легенд о них не сложат, а вот в учебниках пропишут или нет? И в хрониках… А то можно еще и сказку сложить. На старинный лад это будет: «Повесть об Оплоте Одонара, двух артемагинях, одном боевом маге и Гидре Гекаты. А, да. И еще там было чучелко».

* * *

В Магистериуме и впрямь не было великих стратегов, в полном соответствии с замечанием Макса. Не возникало надобности, ибо все Целестийские битвы до этой поры чётко подчинялись Великим Кодексам, основанным еще при Светлоликим.

Два полководца бросают друг другу вызов, лицом к лицу — и это словно оплетает их незримой клятвой, нарушение которой чревато отторжением от тебя твоей магии, как и в случае нарушения Долга жизни. Два войска сходятся в назначенный час в назначенном месте. Звучат торжественные формулы поединков. Проливается сперва Малая Кровь, потом Великая…

К чему лишние стратегии, когда следует блюсти священные традиции?

Может, ум Магистров немного и затупился, но так это от вековой, нагруженной на него мудрости. Такой ум с легкостью роется в прошлом и находит похожие случаи решительно для всего, и с успехом поэтому решает привычные задачи… но если задача совсем новая, сочиненная иным, не в меру практическим и современным разумом — ум мудрого пугается и начинает в панике прочесывать всю базу информации: неужели ничего нет?

Алый Магистр этим и был занят. Его взгляд скользил по золотисто-рыжим лилиям Эйнелиу — Лилейного Поля, над головами боевых магов, (семижды по сотне, хватит, чтобы опрокинуть любые чаяния контрабандистов), а мозг в панике ворочал все века, прошедшие со времен Альтау. Войска в алой форме Внутреннего Правопорядка застыли в боевой готовности — ждать ли противника? Двигаться ли вперед? — но распоряжений пока не поступало. Рубиниат сомневался.

— Нет, подобного я раньше не припомню, — брюзгливо сказал он наконец и обернулся к стоявшей поблизости Бестии. — А вы, уважаемая?

Бестия пожала плечами. Она никогда не была в числе полководцев — в основном потому, что за три тысячи лет не устала получать радость от боя. Опыт не накапливался в мозгу, а уходил в мышцы и магическое мастерство.

— Нас никогда не атаковали людскими технологиями.

— Драгоценная Фелла, я хотел сказать совсем не об этом! — Магистр смешно встряхнул своей заплетенной в косички бородой. Зазвякали серебряные бубенчики — зло и холодно, о богато украшенный рубиновой вязью панцирь. — Вероломство нападения! Его невероятная наглость! И наконец, их цель нелепа до того, что я сильно сомневаюсь в ее правдивости.

— Почему? Они всего лишь хотят облегчить себе жизнь. Заработать радужников, попутно облагодетельствовать Целестию так, как они это понимают. Со времен Альтау ничего не изменилось. Разве что средства.

— Но Холдон…

— Хотел того же, как вы знаете. Однако был артемагом. Вместо технических штук для всех и каждого он предлагал своим сторонникам власть. И свободу, правда, в ином значении. «Бессмертия нет», ха… Вместо денег хотел получить…

— Мне известна истинная цель Холдона, — торопливо заверил Рубиниат. Его голос зазвучал еще брюзгливее. В порыве раздражения он махнул рукой, и ровные алые ряды Внутреннего Кордона начали ломаться, начиная перестроение.

— Ничего не изменилось, — повторила Фелла, будто убеждая себя в чем-то. Она тоже не смотрела на войско, ее взгляд не отрывался от скоростных драконов неподалеку. В отличие от тех, боевых, что патрулировали сейчас воздух, эти были более длинными, небольшими, зато с отличными крыльями, и служили для быстрой доставки длинных донесений или перелета курьеров.