Когда мы спрячем за пазухиВетрами избитые флагиИ молча сожжём у берегаПоследние корабли,Наш маленький барабанщикУйдёт за вечерним солнцемИ тонкой скользящей льдинкойРастает в жёлтой дали.От горького пепелища,От тёмных пустых переулков,Где бьют дожди монотонноПо крышам, как по гробам,От эха, что волком рыщетВ развалинах злых и гулких,Наш маленький барабанщикУйдёт, не сдав барабан.Уйдёт в синий край рассвета —Там звонкая память детства,Как смуглый от солнца мальчишка,Смеясь, бежит по траве.Там людям не целят в спину.Там правда — для всех едина.Там, если враг — то открытый,А если друг — то навек.Но есть утешенье, как будтоПоследний патрон в обойме,Последняя горькая радость,Что был до конца он прав.И вот потому над планетойШагает наш барабанщик,Идёт он, прямой и тонкий,Касаясь верхушек трав…1972 г.
Без третьего куплета песня была включена в фонограмму фильма «Жили-были барабанщики», 1980 г., кроме того, несколько изменённый вариант использован автором в романе-трилогии «Голубятня на жёлтой поляне», 1983 г. В отряде «Каравелла» песню всегда поют полностью — все четыре куплета.
Кузнечик Вовка
Там, где у цветов головкиЛепестками ветру машут,Маленький кузнечик ВовкаЖил да был среди ромашек…Не был Вовка музыкантом,Хоть трещал, не умолкая.Вовка был работник-плотник —Строил дачи и сараи.Он пилой работал ловко,Молотком стучал о доски:Строил он мосты и лодки,И газетные киоски……Но однажды на полянеПриземлился злой обжора,Очень страшный и нахальныйВоробей по кличке Жора.Чёрные жуки-монахиПроявили вмиг сноровку,И позеленели в страхеДаже божии коровки.Только зеленеть и плакать —В этом очень мало толку,И кузнечик Вовка в лапуВзял сосновую иголку…Очень-очень громко стонетБедный одноглазый Жора.Больше воробьиха СоняНе дождётся ухажёра…Если ты врагом замечен,Не беги назад ни шага.Даже если ты — кузнечик,У тебя должна бытьшпага.1973 г.
Из романа «Мальчик со шпагой». Вошло в книгу не полностью. Строчки про воробьиху Соню редактор изъял из «педагогических соображений».
Быть может…