Синий мир. (Сборник)

Впереди сияла светлая вершина «Биоминералов», поднимаясь в небо по мере приближения баржи. Флетчер видел черные силуэты людей, пересекающие лучи прожекторов. Вся команда ожидала его: оба оператора, Агостино и Мэрфи, Мальберг — техник по баржам, Даймон — биохимик, Маннерс — техник, Ханс Хейнц — инженер.

Флетчер зашел в док, поднялся по штормтрапу, сделанному из водорослей, остановился перед молчаливыми людьми. Он переводил взгляд с одного лица на другое. Ожидающие на платформе прочувствовали смерть Райта острее его, это было написано на их лицах.

Флетчер, отвечая на незаданный вопрос, сказал:

— Это не был несчастный случай. Я знаю, что случилось.

— Что? — спросил кто-то.

— Эта штука похожа на белый канат, — объяснил он. — Она выскальзывает из моря. Если человек находится близко к ней, она обвивается вокруг его ног и тащит за борт.

Спокойный голос Мэрфи спросил:

— Ты уверен?

— Это только что случилось со мной.

Даймон, биохимик, не сдерживал скептицизм:

— Живой канат?

— Я полагаю, он может быть неживым.

— И даже может вообще не быть?

Сэм замялся.

— Я посмотрел за борт. Увидел декабраха. Одного, по крайней мере, но может быть, их было два или три.

Повисло молчание. Все посмотрели на воду. Мэрфи удивленно спросил:

— Значит, декабрахи заодно?

— Я не знаю, — в голосе Флетчера прорезался напряженный скрип. — Белый канат или трос почти поймал меня. Я разрубил его на части. А когда посмотрел за борт, увидел декабрахов.

Люди удивленно и облегченно вздохнули.

Флетчер направился к кают-компании. Остальные задержались на палубе, всматриваясь в океан, разговаривая приглушенными голосами. Прожектора платформы посылали лучи в темноту. Но там ничего нельзя было увидеть.

Над офисом помещалась лаборатория, и поздним вечером Флетчер поднялся туда, чтобы найти Эжена Даймона, занятого просмотром микрофильмов.

У Даймона было худое лицо, выдающаяся вперед челюсть, гладкие светлые волосы и блестящие глаза фанатика. Он был трудолюбив и дотошен, но всегда оставался в тени Теда Христала, бросившего «Биоминералы», чтобы открыть на Сабрии собственное дело. Христал был человеком выдающихся способностей. Он адаптировал поглощающих ванадий морских слизней с Земли к сабрианской воде, превратил редкий вымирающий вид танталовых ракушек в весьма доходный продукт. Когда Христал занимался этим, Даймон работал с ним часами, и, хотя он отлично справлялся с текучкой, ему не хватало способностей и полета мысли, благодаря которым Христал перескакивал от проблемы к решению без видимых шагов между ними.

Он едва поднял глаза, когда Флетчер вошел в лабораторию, затем снова уставился на микроэкран.

Сэм немножко подождал.

— Что ты там смотришь?

Даймон ответил в своей тяжеловесной, слегка педантичной манере, которая иногда забавляла, иногда раздражала Сэма.

— Я разыскиваю индекс для идентификации длинного белого «каната», который напал на тебя.

Флетчер издал нечленораздельный звук и подошел поближе взглянуть на установленный микрофильм. Даймон закодировал «длинный», «тонкий», массив классификаторов «E, F, G». По этим условиям селектор, проверив полный список жизненных форм Сабрии, выдал карточки семи организмов.

— Нашел что-нибудь?

— Не очень много. — Даймон вывел следующую карточку на просмотр.

«Сабрианский аннелид РРС-4924» — прошел заголовок, и на экране показался схематический контур длинного сегментированного червяка. По шкале в нем было около 2.5 метров длины.

Флетчер покачал головой.

— Тварь, что напала на меня, была раз в пять длиннее. И мне не показалось, что она была сегментированной.

— Этот самый подходящий по длине, — биохимик загадочно взглянул на Сэма. — У меня создалось впечатление, что ты вполне уверен в этом своем... длинном белом морском «канате».

Сэм проигнорировал его тон, сгреб все карточки и отправил обратно. Затем, заглянув в книжку кодов, перезапустил селектор.

Даймон знал коды наизусть и мог вводить прямо с клавиатуры. «Аксессуары» — «длинный», «массивы» — «D, E, F, G».

Селектор выдал на просмотр три карточки.

Первым было бледное чайное блюдце, плававшее наподобие ската и тащившее четыре длинных уса.

— Это не то, — сказал Флетчер.

Вторым был черный, похожий на пулю водяной жук с хлыстом сзади.

— Не то.

Третьим оказался некий вид моллюска с плазмой, основанной на селении, алюминии, флюорине и углероде. Раковина представляла собой полушарие из карбида алюминия с горбом, из которого выходили тонкие хватательные отростки. Этот экземпляр именовался «Монитор Стризкала», в честь Эстебана Стризкала, знаменитого пионера сабрианской таксономистики.

— Вот этот может быть виновником, — объявил Флетчер.

— Он неподвижен, — возразил Даймон. — Стризкал нашел его прикрепленным к пегматитовой плотине на Северных отмелях, рядом с колонией декабрахов.

Сэм читал описание. «Щупальца растягиваются на неопределенную длину и выполняют функции собирающего пищу, распространяющего споры, исследующие органа. Мониторы обычно обнаруживаются вблизи колоний декабрахов. Не исключен симбиоз между двумя формами жизни».

Даймон вопросительно поднял взгляд:

— Итак?

— Я видел несколько декабрахов возле садков.