Синий роман

Она налила мне какого-то рома и разбавила его апельсиновым соком. Получился коктейль, названия которого я не знаю. Я хотел пить (да и похмелиться мне тоже было нужно), поэтому залпом опорожнил содержимое своего бокала.

– Алик, это же long drink! – её удивлению, как и возмущению, не было предела.

– Я, извините, в английском слаб, – шутка прокатила, потому что она рассмеялась.

И повторила мой подвиг, одним махом уничтожив свою порцию хорошего настроения.

Разбавленная потом, потом была любовь. Затем, как водится, сигарета и…

Сон, словно большая спокойная река, протекал по полям моего сознания. Оно безгранично. Семьдесят лет советской власти. Дым и печаль третьего рейха. Нейроны Нерона. Тело, впёртое под воду. Гагарин. Рэп-группа «Ноги». Валерий Харламов. Рок-группа «Кашель». На заборе написаны три буквы: «Цой», а там дрова. Выпирает на природу. Мои, ныне покойные друзья. Дима. Игорь. Рома. Виталик. Алла Викторовна. Здравствуйте. Я могу забыть похмелиться, но я помню о вас. Слёзы. Радость, что они ещё есть. Злость за то, что их так много. Боль. Пытка кайфом. Попытка её забыть. Массу выпертой воды, тела, впёртого туды. Моя первая любовь, спасибо за то, что не забываешь. Полторы комнаты Иосифа Бродского. Собор Парижской Богоматери. Мэрилин Монро. Катя – стихия. Противостоять ей невозможно. Можно только спрятаться. Спрятаться от дождя, всё равно, что противостоять стихии. Огни большого города. А. Б. П. и её супруг. Стриптиз. Многоточие… Оргазм. Наслаждение разочарования. Глоссолалия тишины. Бедный Иуда. Иероглифы древнего граммофона. Граффити. Где туалет, там наскальные рисунки. Саксофон и Якудза. Уджаз. Якудза и Греция. Морская пена. Выходящая из неё красавица. Одетая женщина без лошади более желанна, чем нагая. Раста. Религия. Тридцать три богатыря. Подъезд моего старого дома. Квартира номер тринадцать. Семь ветров. Чайная горка. Точка. Хорхе Луис Кортасар. Хулио Борхес. Эрих Ремарк. Мария. Магдалина. Ария. Лягушка. Пятая авеню. Водка. Рок-н-ролл. Хорошего должно быть много. Дали и Дали. Это два разных слова. Первое принадлежит скорее к географии. Второе, несомненно, к живописи и придурку. Гений. Дерьмо. Дерматин. Зима, раскаты грома – Ялта. Виза. Америка. Юля. Питер Пэн. Игорь Костолевский. Молоко. Тиран солнечной долины. Лариса Долина. Танки и танки. Это тоже два разных слова. Первое относится к японской поэзии. Второе – просто железо. Дети старят. Последний танец вечной молодости. Зеркало и оставшееся отражение в нём. Когда меня нет.

Не пора ли просыпаться? Пожалуй, пора. Два волнистых попугайчика о чём-то неугомонно спорят между собой. Они живут на пальме, а она живёт у него в квартире. Он, спасая дерево от неминуемой гибели, забрал его из парфюмерного магазина, где работал грузчиком. Всё остальное – дело техники. Он давно хотел так поступить, но у него не было основной составляющей – пальмы. А тут такая удача и к тому же совершенно нашару. Он просто вынес всё из своей комнаты и, оставив только магнитофон и огромный матрац, поставил там (прямо посередине) тропическое дерево, на котором резвились две маленькие и шустрые птички. Ямайка (три восклицательных знака!!! Вот). Мама сначала возмущалась, но затем, махнув на него рукой, смирилась.

Его кошка, в отличие от мамы, восприняла перемены с бодрым энтузиазмом, и первое время охотилась за птицами. Зверь. Но, получив от него пару раз по пятнистой морде, догадалась, что данное занятие опасно если не для здоровья, то для настроения – это точно и оставила свои забавы. Умное животное. Попугаи тоже не дураки. Поняв, что огромный комок шерсти больше никакой угрозы для них не представляет, они буквально залезли на голову бедному хищнику и стали проводить там почти всё своё свободное время, которого у них, как выяснилось, было не так уж много. Занятой народ эти попугаи: перышки друг другу почистить, листья на пальме обгрызть, под пальмой нагадить, поворковать, полетать, пешком по полу походить – вот далеко не полный перечень их неотложных дел. И всё это надо. Не приведи Господи о чём-нибудь забыть. Горя не оберёшься.

Кошкам свойственно терпение. Моей особенно. Но и она долго не продержалась. Вернувшись как-то с работы, я обнаружил эту наглую, довольную рожу в птичьих перьях и пуху.

– Сожрала-таки? – вопрос был риторическим и ответа не требовал, но:

– Зачем же так грубо? Подумаешь, слегка перекусила, – я оглянулся, в надежде увидеть маму (голос был очень похожим), но дверь была плотно прикрыта, а в комнате, кроме меня и кошки, никого.

– Ты умеешь говорить?

– А что здесь удивительного, если у тебя даже холодильник наделён этой способностью? – и, видя мой немой вопрос, касаемый разговорчивого холодильника, кошка пояснила: – я прочла на досуге твой "Синий роман".

– Ну, и как он тебе?

Я был польщён тем, что являюсь первым человеком, кого читала (на досуге) кошка. При этом меня совершенно не удивила её способность читать. Если она может говорить, то почему бы ей ни уметь читать?

– Бред сивой кобылы. Но я дочитала до конца.