Синий взгляд смерти

Дамы к Капуль-Гизайлям не ездили. До недавнего времени. Приблизив к себе баронессу, Катарина обеспечила красавицу приятельницами из приличных семейств, живо уразумевшими, что открылась лазейка в место, где водятся мужчины. Графине Савиньяк кавалеры были без надобности, но бывшая любовница Ли и Марселя, равно как ее дивный супруг, графиню изрядно занимали. Если б не наследство Катарины и нохские загадки, главной из которых был его высокопреосвященство, Арлетта занялась бы Капуль-Гизайлями сразу же после истории с Умбератто, но ловить сразу трех лисиц графиня была не в состоянии. Визит в гостеприимнейший дом был отложен до конца игры с Левием, только жизнь опять распорядилась по-своему, пришлось собираться и ехать. Раньше, чем думалось, и не в лучшем настроении — Гамбрин покойный тревожил сестру экстерриора куда сильней сидевшего смирно живого.

Странная смерть волновала и Робера с Карвалем, и послов, радевших кто о себе, а кто, диво дивное, о Золотом Договоре. Проэмперадор решил предъявить дипломатам убийцу, что в самом деле было бы очень неплохо, и попросил Марианну по старой памяти справиться у «знающих людей». Мысль казалась разумной, но отпускать сына Жозины в одиночестве сговариваться с пауками Арлетта не собиралась, вот и отправилась осматривать баронские сокровища. И осмотрела, включая столь неприятную Марселю рожу.

После «нападения» на бесценную статуэтку маска была снята со стены и заточена в застекленном ящичке. Графиня простояла перед ним несколько минут и ничего, кроме восхищения в самом деле безупречной работой, не испытала.

— Не понимаю, — честно призналась она сопровождавшему гостью в святая святых барону. — Послушать Марселя, этот лик разве что не кусается.

— Искусство! — Капуль-Гизайль вдохновенно качнул паричком. — Оно улавливает и многократно усиливает эманации наших душ, мы же были так напряжены, что каждой мелочи приписывали зловещий смысл. Упавший на маску луч показался нам чудом, и это в самом деле было чудо. Чудо вдохновения древнего художника. Дорогая графиня, я ведь могу вас так называть? Ваш сын был у нас частым гостем...

— Лионель о вас писал. — Сын волен тратить деньги на любых женщин, но вряд ли в этом доме он искал лишь развлечений. — Как, кстати, он относился к этой маске?

— Как к детали интерьера. Интересной, но не шокирующей, особенно в сравнении с ее ровесниками. Анаксианское искусство все же несколько... фривольно. У меня есть изумительные скульптурные группы с Арсаком и Сервилием. Среднегальтарская бронза, удивительная выразительность, но я рискну показать даме — именно даме и никоим образом не девице — разве что «Бегство».

— Неудивительно, — усмехнулась читавшая Иссерциала в подлиннике дама. — Анаксы боролись с гайифскими притязаниями куда изящней нас. Тем не менее Сервилия мне искренне жаль. Наградить воителя рыданиями, любовником-иноземцем и животом... Готова побиться об заклад, второе название вашего «Бегства» — «Недоверчивость стража».

— Я потрясен! — барон с благоговением воззрился на собеседницу. — Мечтой моей юности было встретить женщину, с которой можно говорить об искусстве. Повзрослев, я взглянул в глаза очевидности и связал себя с особой, которая хотя бы сама смогла стать произведением искусства, и вот явились вы, разбередив былые мечтания... Да, гальтарский мастер изобразил, как Арсак, доказывая стражу, что сопровождает находящуюся в тягости жену, обнажает живот Сервилия. Сейчас мы это увидим!

— Мне не хочется, — улыбнулась Арлетта. — Я отдаю должное выдумке анакса и гению драматурга, но мне не нравится, когда волка переделывают в кролика. Сервилий, настоящий Сервилий, был бойцом, а не стенающим мешком.

— И что бы от него осталось, не займись им Иссерциал? — на сей раз паричок качнулся вызывающе. — Искусство бессмертно и дарит бессмертие, вбирая в себя жизнь, страсть и смерть. Ему неважно, от чего оттолкнуться, важен полет.

— Я бы не хотела через триста лет стать искусством, — призналась Арлетта, — и я отравлю любого гения, если он вздумает отталкиваться от моих сыновей. Разумеется, если успею опередить Ли. Увы, барон, как собеседница я далека от вашего идеала.

— Он недостижим, но насколько легче говорить с вами, чем с тем же господином Карвалем. Не подумайте, что я жалуюсь, у барона пытливый и оригинальный ум, но он ужасающе, невозможно невежествен! Ему приходится объяснять буквально все!

— Генерал Карваль интересуется искусством?

— Я бы так не сказал. Нет, я бы определенно так не сказал, но он очень не любит не знать. Вы, к счастью для вас, не застали псевдогальтарского мракобесия, царившего в Олларии этой зимой! Достаточно единожды увидеть судейские халаты и одеяния так называемых гимнетов, чтобы понять — подобное не может родиться из былого величия! Неудивительно, что господин барон захотел узнать о костюмах и обрядах, имевших место в действительности. Кое в чем я ему помог...

— А кое в чем он помог вам, — подхватила графиня, — бесценная коллекция нуждается в охране, не так ли?