Синий жасмин

И хотя при этих словах сердце ее заныло еще сильнее, Лорна нашла в себе силы подшутить над ним:

- Принц Касим, да вы никак взяли на себя роль камердинера при своей рабыне?

Он отшвырнул гребень и клещами вцепился ей в плечи.

- Лорна, мой отец лежит почти при смерти в Сиди-Кебире, и на рассвете я уезжаю к нему.

- Мне очень жаль твоего отца. - Девушка говорила совершенно искренне, и ей так хотелось разгладить горестные складки на лице Касима. - Надеюсь, смерть все-таки минует его.

- Он перенес сильный сердечный приступ. Лорна...

- Да, мой господин?

Это обращение вырвалось у нее само собой, совершенно естественно, но Касим посмотрел на нее, словно она опять издевалась над ним.

- Ты хоть понимаешь, что я должен буду принять какое-то решение.., относительно тебя?

- Разумеется. - Девушка не осмеливалась поднять на него глаза, боясь взглядом выдать свое безумное желание быть с ним всегда рядом. Гордость уже забыта, утонула в любви, затопившей ее сердце. Господи, только бы не расставаться с ним... Страх усиливал любовь.

Он посидел еще немного, сохраняя на лице суровое, задумчивое выражение, потом со вздохом поднялся на ноги и склонился над постелью.

- Мы должны обсудить это, а сейчас я ухожу, чтобы ты могла одеться. Только поторопись, ладно?

Слабо улыбнувшись, Лорна кивнула, но улыбка тут же увяла у нее на губах, едва Касим ушел. Она принялась надевать одежды, уже не казавшиеся ей чуждыми: шальвары из органди <Органди/>- тонкая полупрозрачная ткань, род кисеи.> и тунику нежно-розового цвета. Наверное, в последний раз ей приходится наряжаться, чтобы усладить глаза шейха.

Поколебавшись, девушка остановилась на минутку перед бисерной занавеской, но потом, решительно откинув ее, вышла в переднюю часть шатра. Касим сидел спиной, так что она могла еще раз внимательно окинуть взором его широкие плечи, гордую черноволосую голову, изящную позу.

Он обернулся и глаза их встретились. Лорна знала, что вид у нее хладнокровный, но это была лишь маска, за которой скрывались любовь к нему и страх расставания. Теперь она хотела всегда быть его пленницей.

- Наш ужин уже готов и выглядит очень соблазнительно, - сказал Касим. - Ты проголодалась?

Наверное да, ведь мы пробыли в пустыне столько времени!

- Да, пахнет привлекательно. - Лорна уселась на диван среди огромных подушек, а Касим положил ей на тарелку нежнейших цыплячьих грудок, пропитанных пряными ароматами трав, и овощей, приготовленных с маслом. - Не будь Хасан так предан своему хозяину, - смеясь, заметила она, - то мог бы служить шеф-поваром в любом фешенебельном ресторане и пользоваться бешеным успехом.

- Человеку, который всю свою жизнь провел в пустыне, в городе не хватает воздуха свободы.

- А ведь тебе ненавистна даже мысль о том, чтобы расстаться с пустыней, не так ли? - Девушка постаралась, чтобы голос ее прозвучал холодно. Он не должен знать, что ей до боли, до стона хотелось утешить его.

Глаза Касима задумчиво мерцали. В углу шатра источала тепло медная brasero <Жаровня/>(исп.).>. Вход был плотно завешен. Их уединение оказалось полным, но не безоблачным.

- Если отец умрет, то я не смогу больше свободно жить в пустыне, наслаждаться общением со своими сородичами. - Левая рука его сжалась в кулак. - В пустыне мужчина - это мужчина и более ничего. Там он близок к первоначальной сути - и своей и природы, его окружающей, а зачастую весьма близок и к опасностям. Он может ездить верхом, охотиться, совершенно свободный от разных условностей, закабаляющих горожанина. Я все бы отдал...

Но он тут же прервал свою речь и обреченно пожал плечами. Лорна и сама догадалась, что он все бы отдал, чтобы стать свободным, как Ахмед или кто-либо другой из его людей, разъезжающих с ним по пустыне.

Они поужинали и, после того как Хасан принес кофе, остались опять одни. Сегодня кофе был арабский и издавал такое благоухание, что в нем, кажется, собрались все ароматы Аравии. Он был пряный, густой и такой же горький, как и любовь Лорны к шейху, который принялся мерить шатер широкими шагами, ступая мягко и бесшумно, словно леопард.

Глаза его горели беспокойным огнем. Высокая фигура отбрасывала длинную тень; он курил одну сигарету за другой.

Это беспокойство Лорна нисколько не связывала со своей персоной. При всем трепетном восторге, с которым она теперь относилась к Касиму, его преданность долгу не могла укрыться от нее. Девушка ни минуты не сомневалась, что он безо всяких сожалений или колебаний отошлет ее - свою домашнюю кошечку-игрушку, свернувшуюся в клубок среди подушек, с шелковистой шерсткой, которую украсил жемчугами и лениво поглаживал, играя в часы досуга.

Касим повернулся к ней неожиданным, сдержанно-резким движением и сузившимися глазами стал долго разглядывать ее. От этой неподвижности его собственное тело, всегда такое энергичное, даже несколько утратило свою привлекательность.