Синий зонт

От грозы шагала прочь
Дева краем сада.
Жуткий вой наполнил ночь,
Словно стон из ада.

И босая, без платка,

Чадо прижимая,
Оглянулась и стоит
Белая, немая.

Смотрит в волчие глаза

И, забыв о страхе,
Хлопнула разок-другой
По своей рубахе.

Он дитя ее лизнул,

Мордою прижался.
Не заметил, как уснул
И во сне остался.

Грусть

Много лет понедельник,
Много лет вечереет.
Много лет враг-бездельник
На диване стареет.

Что нам даты и числа —

Календарное бремя.
Мы без всякого смысла
Примирились на время.

Что нам жизни-идеи

Когда подвиги-будни.
Если дети-злодеи,
Если женщины-блудни.

Верно, встретимся вновь

Мы порою весенней.
Закипит в жилах кровь
И придет воскресенье.

«Zоrrоастрийка беглая дикая…»

Zоrrоастрийка беглая дикая
По-персидски всегда многоликая,
Над кострами ночами парящая,
В злобной ласке ночами кричащая.

Непокорная и не битая

И местами шилом бритая.
Вся в орнаментах и наколочках,
Вся в булавочках и иголочках.

И на улицах Красной Пресни

Ты поешь невеселые песни.
Под гитару-подругу из детства,
Про судьбинушку с малолетства.

Где в могилке ты приземленная

И настолько в меня влюбленная.

«Под кистью Куинджи рождается лето…»

Под кистью Куинджи рождается лето,
Белеет краса среднерусских равнин.
Как жаль, что Дега не увидел все это,
Не видел Веласкес, рисуя менин.

Ты чей-то «caprise», нe лишенный

тревоги.
Ты сказка под утро и легкая тень,
Бегущая с ветром по пыльной
дороге
Навстречу рассвету и чья-то
мигрень.

«Вдохни огонь на Шангри-Ла…»

Вдохни огонь на Шангри-Ла,
Лиши монаха оберега.
Там в трех лучах летит стрела
И птица Вещего Олега.

«Давай постоим под июльским дождем…»

Давай постоим под июльским дождем,
Синий зонт выбросив в клевер.
Продрогнем до судорог и подождем
Дю Солей, уходящий на север…

…вместо мокрого платья чье-то трико,

Ты позируешь ночью Пикассо
На мяче у костра, и бутылка Клико,
И в руке моей нож. Асса.

«Стих не родится, локон не вьется…»

Стих не родится, локон не вьется,
Нету унылой картины в окне.
Бабочка больше о лампу не бьется,
Мирно лежит на зеленом сукне.

Ваши обиды желтеют в конверте,

Джинном в нем бродит сюжетная нить.
Жаль, не читал, но я рад – вы поверьте,
Будет зимою, чем печь растопить.

Это Архипов

Александру Архипову

Затвор передернут, финка в груди,
Кровью залиты горные хаты.
По хрен. Бегу. Враг впереди
И сейчас я его аты-баты.

Встал на мину. Перепрыгнул забор,

С АГСом полет страшен.
Вновь кольнуло – в спине топор,
«Муху» взвел. Сарай мозгами окрашен.

Фески красные вьются вокруг.

Из себя вынимаю финку.
Сколько было голов. И, конечно же, рук,
Время – «час». На бегу ем грудинку.
Вот бы с Лиговки Нинку.

«Лет двадцать примерно бомжую…»