Синица в руках

Крепкой оказалась голова у плененного. Застонал приходя в себя. А после того как в рот влили ключевой воды, открыл глаза. Удар кистенем пришелся где-то между переносьем и лбом, поэтому глаза заплыли синевой и отеком. Отвалившись на бок, изверг из себя выпитую воду вместе с остатками еды. Живой значит.

– Взяли. Подняли! Потащили на заимку.

– Может своими ногами…

– Нет. Смотрите, чтоб не облевал.

Лиходеев один подошел к воротам и по-хозяйски постучал в них. Закутанный в черный плащ, постоял ожидая когда насельник отзовется на стук.

– Ты, боярин?

Подражая голосу и слышанной интонации, ответил:

– Открой Быслав. Перемолвимся.

Загремел запор, и дверь стала открываться. Как только увидел расширяющиеся в удивлении глаза привратника лесного заведения, впечатал кулаком в бородатый подбородок. Мужик как кегля отлетел назад, освобождая проход. Лиходеев заскочил внутрь и ногами добавил по ребрам.

– Где Воронец?

Сразу видно, не боец. Но поправку на хитрость, обязательно нужно делать. Кто поручится, что этот хмырь здесь не только по хозяйству упирается, но и узел разведки держит? Вот то-то и оно!

– Ушел… – ловя ртом воздух, простонал насельник.

Лихой свистнул, в душе радуясь тому, что додумались спрятать лошадей в другое место.

В центре дома находился очаг, обложенный самодельными кирпичами из обожженной глины. Обоих захваченных людей, связанных по рукам и ногам, положили на доски пола прямо напротив этого очага. С кляпами во рту, те крутили головами, пытаясь и в таком униженном положении контролировать действия захватчиков, по-хозяйски расположившихся в основной комнате строения. Лиходеев не торопился. Лис обследовал дом, а Ждан все, что находилось на подворье. Вольрад прохаживаясь в светлице, то и дело оглаживал стены из дерева, как бы и не замечая самих пленников. Допрос это не его дело. Вошел озабоченный чем-то Ждан, приникнув к уху Лихого, зашептал.

– Где? – спросил тот.

– В подвале.

– Больше никого?

– Один.

– Интересно. Пусть пока там и будет, успеем пообщаться.

Взгляд мельком кинутый на лица лежавших, дал свой результат. Заметил, как напрягся Быслав, уловив в сказанном какую-то опасность для себя. Ладно, чего дальше тянуть, пора начинать задавать вопросы. Только сначала придется отделить одного от другого.

– Ждан, Вольрад, ну-ка вытащите пока на воздух нашего первого пленника. Пусть воздухом подышит. Сами с ним постойте.

Остались втроем. Он, Лис и Быслав.

– Вытащи изо рта затычку, пусть подышит перед смертью. Что же ты собой представляешь, а, Быслав?

Лиходеев уселся на табуретку у лица пленника, смотревшего на него снизу вверх.

– Молчишь? Ну-ну! Начнем с малого. Что это посреди леса за усадьба такая хитрая поставлена? Один забор высотой почти в два человеческих роста.

– Это от диких зверей защита, – с неохотой ответил местный насельник.

– Ага, и ты при нем цепным псом.

– Точно.

– А что сторожишь?

– Вот двор от таких как ты, и сторожу. Не на чужой земле заимка поставлена. Она чай своего хозяина имеет.

– А в погребе у тебя кто посажен?

– Сам-то ты как тать пришел. Почто напал на чужое имение? Не по законам Яви живешь!

– Ну ладно, законник, зачем княжьего гонца удерживаешь?

Засопел как паровоз. Чует, что вопрос скользкий. На него ответ не с потолка снимешь, а отвечать придется. Ну можно пока и сойти с неудобной темы.

– Чем Воронец промышляет?

– Торгаш.

– А товар откуда?

– Слышь, тать, отпустил бы ты меня. Тебе о своей судьбине печаловаться потребно. Ведь смотрю на тебя, вроде живой, а на самом деле покойник, только не знаешь об этом. Беги. Может, проживешь лишнюю седмицу.

– Что, мне уже бояться надо?

– Поздно бояться. По-любому не жилец. Влез, куда не просили, по самые уши.

– Ну-ка, ну-ка! Отсюда подробнее излагай.

– Куда уж подробней.

Отвернулся, показывает, что разговор закончен.

– Лис!

Напарник не подвел. Не пропала сноровка, отбуцкал ногами по ребрам и печени, отступил в сторону. Теперь дать отдышаться. Ничего, время терпит.

– Так что ты там про покойника говорил?

– Ф-фух! Кхе-кхе-кхэ! Могу повторить. Покойник это ты, даже если убьешь нас, все едино найдут. А умирать в муках будешь. Князь такого не прощает.

– А кто у нас князь?

Снова молчание.

– Лис!

Вольрад со Жданом и вторым пленником, находившиеся за дверью, слышали звуки, будто кто-то в тереме выбивал перину, а еще стоны, охи и выкрики. Вольрад покривился, не любил такое слушать. По нему, сразу бы зарезал смерда и дело с концом, но Лихой…

Ждан относился к происходившей экзекуции проще, лишь объяснил затравленно смотревшему на него связанному человеку:

– Твоего подельника обрабатывают. Все скажет, даже чего забыл по старости лет и скудости ума. Можешь мне верить, не раз сие наблюдал. Ты сам-то мила-ай, будь посговорчивей, оно и не так болюче будет. Ага?