Синица в руках

– А, ну да! Он с нашими богами говорил, вот как ты со мной.

– С родовыми?

– Не только. На моей памяти с Перуном общался, а с Велесом, так и вовсе приятельствовал. Смелым был. Даже нежить с ним считалась. Прозвище он получил – Хозяин Пограничья. Я в его дружине до должности сотника дослужился. Да-а!

Старик приумолк, судя по всему, воспоминания прежней жизни заставили отвлечься от разговора. В раздумье сказал:

– И были всегда за его плечами два витязя знатных, два сотника – Горбыль и Андрей А втроем, они для нас для всех являли собой, воев великих, словно сошли с небес к нам смертным Вечерка, Полуночка и Зорька, триада богатырей, олицетворяющих солнечный цикл прожитого дня. Как Вечерка и Полуночка всегда уступают Зорьке, который получает силу от Солнца, так и Горбыль с Андреем, завсегда хистили спину боярина.

Лиходеев слушая рассказ старика, притих, боялся спугнуть пришедшее понимание того, что речь пошла о людях ему знакомых, с кем съел пуд соли в прошлой жизни. Старик оперся на резной посох у его основания. Пряди его седых волос на голове и бороде, трепал свежий ветерок, нечаянно поднявшийся в степном пределе. Отблеск костра отразился на его слепом лице.

Бакута снова не выдержав, задал интересовавший его вопрос, не дававший покоя молодо-му вою:

– Дед, ну а дальше как было? Куда делись Вечерка, Полуночка и Зорька?

Егор хоть и знал, что все живы, но тоже хотел услышать продолжение повествования с точки зрения аборигена.

– Ох, и любопытен ты, воин, – хмыкнул в бороду старик. – Но, это хорошо. Уйду за кромку, хоть кто-то знать о них будет. Станешь таким же старым як я, внукам сказывать будешь, какие люди на Руси жили.

Воспоминания снова образами давно ушедших в Ирий родовичей, городища кривичей, леса, поляны, Дикого поля за Пселом, пролетают перед ним, ровно въяве: расступается лес, пропадает поляна, зыбким мороком тая, а вместо неё расстилается поле бескрайнее – буйным ветрам раздолье.

– Из обнищавшего городища на берегу реки Псел, в короткое время вырос погост прикрытый крепостными стенами. Поднялся из пепла наш род, родилась, казалось бы, на пустом месте воинская дружина. Минул год с момента появления боярина, и летось встрели мы полчища печенегов на своей земле. Ох, много их было, не счесть. А уж глядеть на них и того страшнее. Бились мы с ними смертным боем и выдюжили. Побили копченых! Редкому степному «гостю» свезло вернуться в Дикое поле. После войны рода наши богатели, множились, но пришла беда на Русь из Византии. Снова Гордей со своей дружиной грудью стает на пути греческих чернецов. Он совершает переход в Болгарию, приходит на помощь князю Киевскому, Святославу. С ним, я участвовал в Доростольском сражении. Кто б знал, сколько русов там полегло!

Дед перевел дыхание. Старость явно давала о себе знать. Сколько лет ему? Он и сам сбился со счета. Весь седой, как лунь, сгорбленный. Сейчас, вряд ли кто признал в нем воина. Любой бы определил в скорее волхва, а по вышивке на вороте рубахи – кривича. На лицо старика наползла мимолетная тень.

– Сотник дружины, Андрей, с небольшим разъездом воев, столкнулся на берегу Славуты с отрядом византийских конников, захвативших в плен сына князя Святослава. – Продолжил Людогор. – Погнался за греками. Погоня привела родовичей в Дикое поле, а затем и на побережье Тавриды. Отбив княжича у византийцев, прикрывая отход своего отряда, сотник погиб сам.

Лиходеев закашлялся.

– Чудеса и волховство помогли тогда сотнику Горбылю попасть на земли Таврического полуострова, и Горбыль, тогдашний мой командир, а впоследствии друг, жестоко отомстил за погибшего побратима, пожог селения, порезвился с воями в Херсонесе Таврическом. Подняв богатый хабар, сумел на захваченной хеландии уйти к Болгарским берегам. На поле брани наш боярин лицом к лицу встретил монаха-колдуна Иоанна и уничтожил его.

Примолк на время, будто сил набираясь.

– А дальше? – спросил Деян.