Синица в руках

На другой стороне, у реактора, показалась высокая худая девушка в темно синей робе и с деревянной переноской, уставленной большими пластиковыми емкостями. Она подошла к пробоотборнику и стала прятать выбившиеся из-под шапочки-кислотки тонкие черные волосы.

— Саша, подожди! — крикнул ей Семен Карлович, направляясь к ней.

— Здравствуйте, дядя Семен, — улыбнулась она, бросив взгляд на подошедшего следом Марата.

У нее было очень худое усталое лицо, и при свете жесткой лампы освещения казалось, что левая щека отливала фиолетовым пятном. Марат долго, нахмурившись смотрел на нее, она это почувствовала и сильно наклонила голову, пытаясь скрыть синеву лица.

— Дочка, тут уже худой пробоотборник, видишь, я уже несколько раз заваривал редуктор, — Семен Карлович показал на грязный редукционный клапан. — Он уже на ладан дышит, отбери в другом месте.

— Не могу, мне надо взять пробу с этой колонны, — вздохнула Саша, голос у нее был также тонок, как она сама.

— Давай я отберу, — вызвался Марат, подойдя ближе и забирая из переноски длинные, по локоть, черные перчатки.

Он был немногим ниже ее, размер перчаток подошел ему, только слегка стягивая кожу.

— Марат, ты аккуратнее, полегонечку открывай. Давай, Сашенька, отойдем, — Семен Карлович отвел в сторону совсем засмущавшуюся Сашу.

— Сколько надо, одну? — спросил Марат, набрав полную емкость едкой жидкости, вырвавшейся рывками через напряженный редуктор.

— Да, спасибо большое, — ответила Саша.

Марат старался не дышать, но не удержался и сделал пару вдохов, почувствовав, как внутри его легкие сжали железные тиски, стало трудно дышать.

— Держи, — он передал плотно закрытую емкость Саше и стянул перчатки с рук.

Она его еще раз тихо поблагодарила и побежала дальше, оглянувшись назад, чувствуя на себе взгляд Марата.

— Она замужем, — похлопал его по плечу Семен Карлович.

— Это муж ее так? — Марат показал на лицо.

— Наверное, она все время говорит, что это она сама, упала. Врет, конечно же, но не нам же в ее семью лезть.

— Только слабый мужчина может ударить женщину, — хмуро проговорил Марат.

— Не только, ситуации бывают разные. Ладно, пойдем дальше.

— Ты меня уже достал своими подозрениями. Кто тебя просит писать в журнале об этом, а? Я разве тебе говорил об этом писать? — мастер по ремонту злобно смотрел на Марата, нервно листая журнал. — Вот как твоя смена, так весь журнал исписан. Тебе что, больше всех надо? Ты сколько тут уже работаешь?

— На фабрике я работаю год, в этот цех меня перевели две недели назад, — спокойно отвечал Марат, не поддаваясь на провокацию со стороны мастера. — Все, что написано, соответствует действительности. Согласно пункту 6.1 правил заполнения журнала я должен своевременно выявлять и сообщать…

— Да что ты меня лечишь? Я лучше тебя знаю, что надо делать! — вскричал мастер. — Ты у меня будешь ходить только в ночные смены, понял?!

— Не имеете права, это нарушение правил охраны труда.

— Не хочешь по-хорошему? Хорошо, раз ты у нас такой правильный, с завтра будешь у меня приямок в земле ломом долбить.

Марат пожал плечами, равнодушно глядя на мастера.

— Делайте что хотите, но арматуру на линии надо менять. Ее уже много раз заваривали, а она работает под высоким давлением, подобный тип ремонта недопустим, — максимально спокойно, подавляя в себе кипевшую внутри ненависть, сказал Марат, глядя мастеру прямо в глаза.

— Да ты понимаешь, сколько все это стоит? — мастер не выдержал взгляда, выдергивая из неровной пачки какие-то бумажки. — Вот, один кран десятки рублей, ты с ума сошел?

— Надо менять или останавливать линию.

— Останавливать линию? Это ты так решил? Все, завтра работаешь на улице, свободен! — мастер гневно кинул журнал на край стола.

Марат вышел из кабинета и еще долго стоял посреди цеха, успокаивая нервы. Ему хотелось вернуться и набить морду этому напыщенному уроду, но в глубине души он понимал, что мастеру тоже приходится нелегко, находясь под постоянным прессингом старшего мастера цеха, старавшегося минимизировать затраты цеха.

Издали ему помахала девушка в синей кислотке. Это была Саша, как обычно под конец смены отбиравшая пробы с реакторов. Он помахал ей в ответ и собирался было подойти к ней, но остановился, видя, как она поспешно скрывается от его взора в лабиринте емкостей. За эти две недели в новом цеху ему так и не удалось с ней поговорить, Саша всегда при встрече коротко здоровалась с ним и убегала, боясь его внимательного взгляда, подмечавшего новые синяки и ссадины на ее лице, уже плохо скрываемые тусклым тональным кремом.

Излишняя щепетильность в вопросе справедливости сильно мешала ему в жизни, безжалостно руша открывавшиеся ему возможности, заставляя зачастую оставаться не у дел и начинать все заново. Но, как и раньше, он не мог оставить этот вопрос.

— Чего замечтался? — спросил подошедший Миша, неизменно вертящий в руках сигарету. — Пойдем, покурим?

— Пойдем, — вздохнул Марат.

— Ну что, отымели? — спросил его Миша, когда они шли в курилку.

— Да, как обычно. Завтра буду ломом мерзлую землю долбить.