Синхромир

– Я бы завела. Но мы с Питером были слишком заняты. Сперва мы вместе с мамой улаживали дела на Седне. Потом, когда идея синхромира оказалась успешной, мы только и делали, что работали на неё. И это было нелегко. Людской поток хлынул отовсюду – по крайней мере, так казалось нам, спящим по тридцать лет. За нашу ночь рождались целые города, новые колонии людей, говорящих на новых языках, или даже биологически различных существ. Постлюдей или не людей вообще! И нам приходилось справляться со всеми, адаптировать их к нашему миру, чтобы он не разлетелся вдребезги, – она сухо рассмеялась. – Легенды пошли быстро. Люди смотрели на нас с Питером, разинув рты. Заикались, чуть не делали в штаны. И всегда – всегда! – спрашивали о тебе.

– Почему?

– Потому что ты исчез таинственно, а мама потратила так много времени и сил, разыскивая тебя. Пойми, что к тому времени она уже потратила на поиски столетия в реальном времени. Целые века! Поползли слухи один другого невероятнее. Ты стал великой тайной, лежащей у основания синхромира. А потом легенда вышла из-под контроля.

– И ты решила оседлать её.

– Тоби, я опоздала! – почти выкрикнула Эвайна. – Любое появление на публике с кем-то кроме Питера порождало лавину слухов о твоем тайном возвращении. А все мужчины, кроме колонизаторов Седны, относились ко мне как к недосягаемой богине. Да и у них были такие же проблемы – они тоже стали почти богами. И относилась я к ним будто к родственникам. Кузенам, дядьям. И как мне было выйти замуж?

– Но ты же могла переписать легенду! – не отступал Тоби. – Сказать, что меня нашли мёртвым, или что-нибудь вроде этого …

Она снова покачала головой.

– К тому времени, как я осознала необходимость действовать, возникли секты и культы со своими толкованиями легенд. Одна как раз и объявила, что великим знамением твоего возвращения станет известие о том, что тебя нашли мертвым! А были и другие… Тоби, есть целая ветвь религии, полагающая, что я объявлю о сыне и покажу его уже взрослым! И я, я … – Она с трудом сдерживала слёзы. – По этой легенде, я объявлю всем, что родила мальчика, но спрятала его в другом синхромире, где он вырос, но я солгу, потому что на самом деле это ты. Вернувшийся ты! Разве ты не понимаешь?

Она наклонилась, вплотную придвинувшись к объективу камеры. Казалось, Тоби уже сможет дотянуться, обнять её, прижать к себе, успокоить…

– Ты можешь быть только пленником, признанным самозванцем. Любой другой сценарий будет расценен как знак возвращения Императора Времени. Тоби, ты не можешь вернуться. Не можешь отречься. Ты не можешь спрятаться, взять другое имя, убежать. Всё давно предсказано и описано, и любой намёк на сбывающееся пророчество немедленно спровоцирует погромы и революции. Мы с Питером не просто самые знаменитые люди во Вселенной. Все взгляды обращены на нас. Ты не можешь вернуться домой. В этом мире для тебя нет места.

Долгие секунды в его голове мучительным эхом билась мысль: «Это конец. Выхода нет». Но потом …

Что-то в лице Эвайны смутило его. Он ясно вспомнил, как она стояла, сцепив руки за спиной, и серьёзным тоном доказывала, что не брала его любимый плакат. Да, именно это выражение лица. Он видел его столько раз!

Тоби рассмеялся:

– Да, я почти поверил. Слушай, а ты здорово навострилась.

– Что? – промямлила сестра.

– Ты же юлишь. Лапшу на уши вешаешь, пытаешься отговориться. Точно так же, как тогда, когда вы с Питером задумали разбомбить мою колонию на Джаспексе. Помнишь, в «Консенсусе»? Тогда ты меня так же байками кормила. – Он поморщился, задумчиво потёр подбородок. – И что же ты скрываешь на этот раз? Ага – это мама!

По её глазам он понял, что попал в самую точку.

– Да, я же не стану Тоби-мессией, пока не прилечу на Дестриер и не разбужу её. И вся лабуда про погромы и революции – это твои домыслы, всего лишь гипотезы. Тут что-то другое. Посочней.

– Да ну? – Теперь Эвайна смотрела на брата с вызовом. – Скажи, ты разве не собираешься на Дестриер ближайшим доступным рейсом?

Вот тут она права. Парень опустил голову.

– Если никто не хочет рассказать мне правила этой чёртовой игры, что ещё остаётся? Эви, ты играешь против меня всеми козырями, а у меня на руках – ничего. Почему, скажи?

И тогда взрослая женщина, так похожая на давно забытую и вдруг обретенную тётушку, произнесла с искренней горечью:

– Тоби, слишком поздно. Хотела бы я, чтобы мы выросли вместе. По-настоящему хотела бы. Но все давно в прошлом. Прощай.

Она провела ладонью поперёк горла. И отключилась.

– Поверить не могу, – прошептала Корва, снимая очки. – Она… это же просто кошмар!

– Да уж, ничего себе семейка, – тяжело вздохнул Тоби. – Но, если честно, я уже начал отходить понемногу. Эта Эвайна… не моя Эвайна. Моей сестры больше нет. – Потом, не в силах больше тянуть с вопросом, он сказал: – Что дальше? Останемся ещё на день и разбудим Халена? Или оставим его в покое и безопасности – по крайней мере пока?

Он замолчал, боясь даже вдохнуть. На Корву было больно смотреть. Она грызла ноготь, уставившись на лестницу, ведущую в помещения для гибернации.