Синоним слова "Я"

Еще в приюте я наконец узнал свой пол. Алистера ведь нельзя было попросить отвести к врачу, а тут были плановые осмотры. Я оказался альфой. И не самым уродливым, кстати. А к половому созреванию я вообще расцвел. Последнее я понял, когда мне прямым текстом сказали это наши местные омежки. Хотя заводить отношения мне с ними не хотелось вовсе. Я этого и не делал. Омеги и беты злились, но никто и не вздумал мне перечить, мой авторитет был непоколебим.

А в 15 лет со мной произошло настоящее чудо. Один раз к нам в приют пришли двое бет. Парочка, я это сразу понял. Они интересовались малышами, все разглядывали их. Я тем временем, понимая, что подростки неинтересны в плане приемных детей никому, даже не пытался привлечь их внимание. Просто сидел в кресле в библиотеке и читал очередную книгу. Кажется, это был Эдгар По, но названия я не помню. Тогда откуда-то от двери я услышал голос.

— Простите, — тихо произнес он, — я заблудился. Где тут ясли?

— Пройдете прямо по коридору, следующая дверь направо, — ответил я холодно, спокойно, не поднимая взгляда от книги.

Я понимал, что это был один из бет, персонал и дети знали где тут и что, а других посетителей в этот день не было.

— Можно еще вопрос? — я оторвал взгляд от книги, давая понять, что согласен на диалог. — Я заметил, что ты читаешь такую взрослую книгу, как она тебе? Ясен смысл?

Голос собеседника был мягкий, настраивал на общение. Что-то внутри заставило ответить меня, человека, не любящего контактировать с кем-либо.

— Хорошая. Интересная. Мрачная, но мне нравится. Автор мелкими деталями рисует для читателя свое видение мира. Его мир жесток, может быть, мерзок. В тоже время проскальзывает черный юмор.От этого книга хуже не становится, даже лучше, — я всегда говорил четко, предельно ясно и лишь по делу. В мыслях я мог распускать целые тирады, но в слух делать это не было желания. — А смысл я не совсем понимаю.

Бета улыбнулся, потрепал меня по голове и ласково сказал:

— Ты или слишком взрослый, или еще совсем ребенок.

Еще несколько минут мы проговорили о книге. Я был так же не многословен, а тот парень, которого звали Леонард, все время пытался меня разговорить. Потом ему кто-то позвонил, и Леонард ушел. Мне вдруг стало грустно. Будто в душу закралась надежда и ее снова забрали. Тяжело вздохнув, я вернулся к чтению.

Через несколько дней те беты вернулись и позвали меня в комнату разговоров (так мы назвали маленькую комнатушку с двумя цветастыми диванчиками, стоящими параллельно друг другу, а между ними на низком журнальном столике была вазочка с пластиковыми ромашками). Я был там в первый раз в своей жизни. Как выяснилось, муж Лео (так бета попросил себя называть), Алан, послушав рассказы благоверного, решил познакомиться со мной. Не знаю, сколько времени мы там провели, сколько тем обсудили, но закончили мы когда на улице наступил вечер. Тогда Алан сказал, возможно, самые желанные для меня слова:

— Бернард, позволь еще раз представится, я — Алан Брайс, а это мой горячо любимый муж — Леонард Брайс и мы — твои новые родители.Разумеется, если ты сам того желаешь.

Впервые за свои пятнадцать лет жизни я расплакался.В первые улыбался. Я пытался сглотнуть ком, больно сдавивший горло, чтобы дать им ответ, казалось, что если замешкаю, они не услышат его и уйдут. Пересилив себя я с трудом произнес:

— Да, да! Хочу! — голос был сиплым и дрожал.

Лео подошел ко мне и крепко обнял, было очень тепло и приятно.

— Меня можешь звать папой, — прошептал на ухо он.

— А я буду отцом, — подал голос высокий кареглазый бета, обняв нас с Леонардом за плечи.

Через какое-то время, когда все бумаги были оформлены, я стал полноправным членом семьи Брайс. Новые родители души во мне не чаяли. Несмотря на природную холодность и сдержанность бет, эти люди относились ко мне со всей нежностью и добротой, словно я их родной сын. Мне было это очень приятно.

Я прекрасно понимал, что новой сытой жизнью, собственной комнатой, полной вещей, игрушек и книг, семьей, обязан Лео и Алану. Поэтому всячески старался отплатить родителям. Решив для себя стать идеальным, я днями корпел над учебой, был прилежен и сдержан, хорош в спорте. Словом, делал все, чтобы они могли гордится мной. Тогда-то у меня и появились «друзья».

Это были пара альф и бета, тоже отличники. Сначала все было хорошо. Мы замечательно проводили вместе время, ходили в кино и парки, играли на игровых автоматах. Я время от времени замечал у них те самые взгляды и ужимки, которых сторонился в приюте и с Алистером, но списывал на свою подозрительность. Ребята частенько, ссылаясь на нехватку карманных или их потерю, просили меня платить за них. На что я с радостью соглашался. Мы же друзья.